– Вы, кажется, говорили, что не думаете о будущем. – Голос у Джимми был механический, неживой.
– Я имела в виду, что не думаю о своем будущем.
– Зачем вы это делаете?
– Потому что вы мне симпатичны. – Она крепко взяла его за обе руки. Это были теплые, отзывчивые, добрые руки. – Я думаю, Джимми, что вы хороший человек. Очень хороший. И я желаю вам счастья.
– Звучит так, словно вы прощаетесь.
– Правда?
Он кивнул.
– Наверное, это потому, что я впрямь прощаюсь.
Вивьен подошла ближе, собралась с духом, поцеловала Джимми в губы, прямо посреди улицы – легко, быстро, окончательно, – потом на миг прижалась лбом к его груди, запечатлевая в памяти светлые мгновения.
– Всего вам доброго, Джимми Меткаф. И… прощайте. Теперь уже точно навсегда.
Джимми еще долго сидел на станции, тупо уставясь в чек. Он чувствовал, что его предали, и злился на Вивьен, хоть и понимал, что совершенно не прав. Только… Только почему она с ним так поступила? И почему теперь, когда план Долли позабыт и они стали друзьями по-настоящему? Не связано ли это как-то с загадочной болезнью Вивьен? В ее словах была какая-то обреченность, и Джимми это тревожило.
День за днем, отбиваясь от вопросов отца «Скоро ли придет твоя милая барышня?», он ломал голову, как быть с чеком. Больше всего хотелось разорвать гнусную бумажку в клочки, но разум напоминал: это ответ на все твои молитвы, решение всех проблем, то, о чем можно было только мечтать.
В тот вечер он снова должен был встречаться с Долли в «Лайонс» и сейчас никак не мог решить, брать ли с собой чек. Джимми то вынимал его из «Питера Пэна», то вкладывал обратно и прятал книгу подальше с глаз. Потом глядел на часы и повторял все по новой. Он уже опаздывал и знал, что Долли ждет: она позвонила в редакцию и передала, что должна показать ему нечто важное. Она сидит, смотрит на дверь большими ясными глазами, и он никогда не сможет объяснить ей, что утратил нечто редкое и драгоценное.
Чувствуя себя так, будто вокруг него сгустился весь сумрак мира, Джимми сунул «Питера Пэна» в карман и пошел на встречу с невестой.
Долли сидела за тем же столиком, за которым впервые изложила свой план. Джимми сразу ее заметил, потому что она была в своей жуткой белой шубке. Уже давно потеплело, но Долли все равно отказывалась ее снимать. В сознании Джимми шубка оказалась так тесно связана с омерзительной идеей шантажа, что при одном взгляде на белый мех ему стало муторно.
– Извини, Долли, я опоздал.
– Джимми! – Ее глаза сияли. – Я все сделала!
– Что все?
– Вот. – Долли двумя руками держала конверт и теперь вытащила из него квадратик фотобумаги. – Даже проявила сама!