— Теперь понятно, — улыбается Владимир Алексеевич. — Я слышал об этих документах, но в руках не держал. А откуда у тебя такие сведения?
— Из Института истории, — отвечаю я. — Знать надо, с кем дружить. Кстати, ни русские летописи, ни Византия не знали ни Киевской, ни Новгородской Руси, а знали лишь одно государство — Русь. Кроме того, эти рукописи дают сведения о ежегодной уплате дани Византией Руси за мир и покой. Правда, мы эту Византию раз пять долбали и до 860 года, за то что она нам дань вовремя переставала платить.
— Это что же получается, — возмущается теперь Рыковский. — Мы сильные да умные, всем миром признанные, победили Византию, а через два года забрались на дерево и хвост себе обезьяний отрастили? Ведь Византию того времени могло победить только мощнейшее государство, где есть подчиненная государственной власти армия. И это все вдруг пропало? Есть над чем задуматься! Честно говоря, я ничего не знал о хрониках Манасии…
За разговором мы забываем и о пиве, и о раках, и вспоминаем только тогда, когда Чивилихин поднимает свою кружку:
— Друзья, я рад, что мы единомышленники! Вадим, вопрос моих публикаций не снимается. Я предлагаю организовать группу лекторов из серьезных специалистов и начать курс лекций в музеях, домах культуры, школах. Может, где-то удастся открыть клубы любителей русской истории. Я надеюсь, что вы подключитесь к этому. Ну, мужики, за историческую правду!
Приблизительно через месяц после разговора со Стригановым я выхожу на работу в министерство, где более года служу старшим инспектором. И только после того как я осваиваю чиновничьи премудрости, меня назначают ответственным секретарем междуведомственной комиссии по культурному обслуживанию строителей Байкало-амурской железнодорожной магистрали. А через месяц я оказываюсь на БАМе.
К строителям меня доставляют на военном вертолете. Снег еще не выпал, и поселок бамовцев с его щитовыми некрашеными бараками, мусорными ящиками, дощатыми уборными кажется мне грязным, неопрятным и каким-то удручающе унылым. В столовой перед ужином появляется маленький неопределенного возраста человек, которого все присутствующие встречают аплодисментами и криком:
— Зюзя, Зюзя у нас!
Он объявляет, что привез кинофильм «Доживем до понедельника». На фильм я не остаюсь, так как сильно устал в дороге. Я падаю на кровать крохотной комнатушки общежития, которую мне выделили, и мгновенно отключаюсь. А утром ко мне заявляется здоровенный квадратный парень и представляется:
— Начальник комсомольского штаба Владимир Рыбин.