Учебная программа интересовала Ильича гораздо меньше, чем левацкая политика, в чем он с готовностью признавался: “Я выработал собственную культуру, путешествуя по России и другим странам. Я научился пользоваться диалектическим методом Маркса. Это необходимо любому революционеру”.>{45}Однокурсники отмечали его страсть к марксизму, которая носила скорее романтический оттенок, нежели идеологический. Представитель компартии Венесуэлы счел юношу многообещающим. Однако, когда член политбюро доктор Эдуардо Гальегос Мансера предложил ему занять пост представителя партии в Бухаресте, Ильич отказался. Как и отец, Ильич предпочел подальше держаться от партии и отклонил предложение доктора Мансеры.
Его отказ не прибавил к нему любви коммунистической партии Венесуэлы, а оказанная им поддержка повстанческой фракции еще больше запятнала его имя. Начиная с 1964 года, после того как молодой командор Дуглас Браво, возглавлявший вооруженные силы партии и исповедовавший идеи Че Гевары, отказался подчиниться официальной линии партии, Венесуэла снова превратилась в бурлящий котел. Политическая линия партии предполагала, что от вооруженной борьбы как метода революции следует отказаться в пользу “широкого народного движения за прогрессивные демократические перемены”. Буря грянула в конце 1960-х, когда Браво вышел из рядов партии. Ильич, продолжавший учиться в университете им. Патриса Лумумбы, горячо поддержал Браво “как истинного революционера”, что привело в начале лета 1969 года к его исключению из рядов Союза коммунистической молодежи Венесуэлы, первого политического движения, к которому он примкнул.
Лишенный поддержки партии, пользовавшейся доверием Советского Союза, Ильич оказался беззащитным перед университетскими властями, которые он снова привел в ярость в 1969 году, присоединившись к демонстрации арабских студентов. Москва не собиралась тратить время на последователей Браво; в одной из передовиц “Правда” заклеймила одно из революционных движений Латинской Америки, пользовавшееся поддержкой Кубы, типа движения Браво, назвав его “антимарксистским” и заявив, что только правоверным компартиям принадлежит будущее. Вспоминая этот период, Ильич возлагает вину за все свои беды на Густаво Мачадо, одного из руководителей коммунистической партии Венесуэлы. Именно Мачадо помог Ильичу попасть в Университет им. Патриса Лумумбы, оказав ему незаменимую поддержку, учитывая тот факт, что ни сам Ильич, ни его отец не имели партийных билетов и не являлись членами партии. “Я видел Ильича в Москве. Учебой он не занимался, — свидетельствовал разочарованный Мачадо. — Вел себя своевольно. Он получал очень много денег и предпочитал играть на гитаре и ухлестывать за женщинами. Вел себя как настоящий бабник.