Восьмидневные слушания стали тяжелым испытанием для присяжных настолько, что в последний день одна из дам попросила судью Корнелу сделать перерыв, так как она начала терять сознание. Для присяжного X, как и для остальных присяжных, дело об убийствах на улице Тулье показалось спутанным, и им пришлось “решать эту головоломку”, складывая ее по частям из отдельных выступлений и предъявленных улик. Постоянные отсрочки, обусловленные процедурными битвами адвокатов Карлоса, также оказывали на присяжных сильное влияние. “Стратегия Кутан-Пейре, заключавшаяся сначала в ее уходе, а потом возвращении, также имела своей целью, насколько я могу судить, создание предпосылок для обращения в верховный суд”, — заметил присяжный X.
Присяжный X счел отношение Карлоса к присяжным и пострадавшим вполне почтительным, и лишь к свидетелям он проявлял меньшее уважение. “С моей точки зрения, он редко проявлял агрессию”, — говорил присяжный X. — Я бы вел себя гораздо агрессивнее, если бы мне грозило лишение свободы. Он не вызвал у меня ни ненависти, ни симпатии, если оставить в стороне ужасные преступления, в которых он обвинялся. Однако не все присяжные проявляли такое беспристрастие. Физически он выглядел старше своего возраста, вероятно, из-за пристрастия к алкоголю и курению”. Революционные убеждения Карлоса произвели на присяжных мало впечатления: “Он ни разу не объяснил, в чем именно состоят эти убеждения. Он больше походил на наемника, которого все бросили”.
Прения присяжных по закону являются строжайшей тайной. Однако присяжный X упомянул несколько вопросов, свидетельствующих о том, что по крайней мере у одного присяжного возникли серьезные сомнения в законности проходивших слушаний. “Обеспечила ли демократическая Франция справедливый суд Карлосу?” — так был сформулирован этот вопрос присяжным X. Он также отметил, что это разбирательство было крайне необычным, учитывая, что в нем рассматривались события двадцатилетней давности и что оно, по преимуществу, основывалось на письменных доводах, нежели на показаниях свидетелей. “Меня удивило, что такая процедура, как суд, осуществлялась при столь незначительном количестве свидетелей”.
Присяжный X был поражен отсутствием вещественных доказательств и упрямством ДСТ, не пожелавшей раскрыть свой источник информации: “Какой это имело смысл по прошествии двадцати двух лет? ДСТ отказывается признавать это, но ее агенты вместе с Мухарбалом были отправлены на бойню. Это был бессмысленный ход, как в дурном фильме, когда хочется сказать: «Давайте сначала»”. Что касается судьи Корнелу, присяжный X назвал его ведение дела “относительно бесстрастным”, указав, правда, “что дело было достаточно необычным. За ним стояла Франция, честь ДСТ и общие опасения, что терроризм может возобновиться”.