Таким образом, президенту Алжира Хуари Бумедьену было позволено взять Карлоса под свою защиту. “Когда алжирцы предложили нам политическое убежище в обмен на заложников, мы согласились, — объяснял впоследствии Карлос. — Алжир относился к нам лояльно и дружелюбно”.>{203} Глава государства баловал Карлоса своим гостеприимством, предоставив в его распоряжение живописно раскинувшуюся виллу с превосходным видом на Алжир, в которой в свое время отдыхал главнокомандующий вьетнамской армии генерал Гиап. Кроме того Бумедьен предоставил Карлосу телохранителей.
Карлос оставался на этой вилле по меньшей мере в течение двух недель, пока поправлялся Кляйн, которого он навещал в больнице. За это время он успел несколько раз пообедать с министром иностранных дел Бутефликой, обнявшим его, когда он вышел из самолета, а также поужинать с главой секретной службы и начальником полиции. Когда Кляйн настолько окреп, что смог выписаться из больницы, начальник полиции потряс его тем, что начал петь дифирамбы его покойному соотечественнику Адольфу Гитлеру.
Через три недели после венских событий Карлос и поправившийся Кляйн улетели в Ливию. Не успели они выйти из самолета, как были приветливо встречены телевизионными операторами, посланными государственной радио- и телекомпанией для освещения их прибытия.
Согласно сообщениям французской разведки, расходы Карлоса в Алжире были оплачены полковником Каддафи. После серии официальных встреч, которые были вполне объяснимы в стране, которая финансировала и занималась подготовкой боевиков арабского и неарабского происхождения, полковник предоставил Карлосу и Кляйну частный самолет, чтобы они могли вылететь на собрание представителей Народного фронта в Южный Йемен.>{204} Отказ Каддафи арестовать Карлоса обеспечил Ливии почетное место в “черном списке” пособников терроризма, составленном американцами. После чего Каддафи в том же году разрешил Карлосу еще дважды посетить Ливию.
Февральская встреча в Адене, ставшая некрологом венской операции, отрезвила Карлоса. Протагонисты собрались перед лицом наставника Карлоса Вади Хаддад, который за два года до этого основал в столице Южного Йемена оазис марксизма-ленинизма. Присутствие Хаддада на всех докладах, растянувшихся на несколько дней, создавало нервозную атмосферу. Он все это время хранил ледяное молчание и лишь вел записи. Отчет превратился в обмен взаимными обвинениями и перебранку, в которой участники венской операции пытались оправдаться перед Хаддадом.
Карлос и Крёхер-Тидеман резко осуждали Кляйна за то, что он позволил уйти иракскому агенту службы безопасности. Они обвиняли его в том, что он слишком долго провозился с коммутатором и не проявил должной агрессивности, отражая нападение спецподразделения австрийской полиции. Кляйн отвечал, что иракский агент уже уходил с поднятыми вверх руками, а у него в тот момент было много других, более важных дел, так что его вполне устраивал уход со сцены лишнего персонажа. Но эти объяснения не могли удовлетворить Карлоса и Крёхер-Тидеман. По их словам, Кляйн подверг их опасности, поскольку Крёхер-Тидеман пришлось взять агента на себя при полном бездействии со стороны Кляйна. Но, несмотря на попытки Карлоса сделать Кляйна козлом отпущения, ему не удалось избежать дотошного расследования со стороны Хаддада. Снова и снова он пересказывал события, которые привели к отмене запланированного турне по ближневосточным столицам и отказу от убийства шейха Ямани и Амузегара.