– Поднимись и приблизься, – велел ему Гафур.
Ефрем проворно поднялся, но по-прежнему согнувшись, подошел к ним ближе шагов на пять.
– Ближе! – приказал Гафур.
Ефрем сделал еще два шага и застыл, согнувшись в пояс.
– Встань прямо, – вдруг услышал он басистый бурлящий голос правителя. Он выпрямился во весь рост, но руки держал на животе. Стоял, смиренно потупившись.
Данияр-бек, полнеющий мужчина среднего роста, снизу вверх разглядывал Ефрема, поглаживая крашенную хной густую курчавую длинную бороду. Уперев кулаки в бока, он обошел Ефрема кругом, словно коня рассматривал.
– Ну что же, – наконец сказал он, обращаясь к Гафуру, – спасибо за подарок, дорогой зять!
– Хорошо говоришь на персидском языке? – спросил правитель Ефрема.
– Да, повелитель, – ответил тот, глубоко кланяясь в пояс, подобрав руки.
– Грамоту знаешь? Какую? Читаешь, пишешь? Можешь сразу перевести?
– Да, повелитель, уйгурскую знаю, персидскую грамоты, здесь выучил.
– Вот как. Так, та-а-к! – протянул правитель.
Он еще раз молча оглядел нового раба.
– Уважаемый Ирназар-бай, – обратился он к вельможе с бумагами. – Ну-ка, покажи ему грамоту с птицей. А ты сказывай нам, что это за бумага?
Ирназар-бай, – недавно пришедший вельможа, развернул небольшой свиток и поднес его на уровень лица Ефрема. Тот быстро пробежал текст глазами.
– Пачпорт это, – сказал Ефрем. – Дается такая бумага для беспрепятственного проезда по пределам Российской империи. Дан сей пачпорт, великочтимого хана Бухарского послу Абдульгази Ирназар-баю…
– Верно, – перебил его Данияр-бек. – А это что?
Он выхватил из-под руки вельможи другой свиток, быстро развернул его, поднес к лицу Ефрема. На белом листе чернело кружево арабского текста. Ефрем быстро сообразил и стал читать вслух:
– Милостью Аллаха всемогущего, повелителя вселенной, и по повелению великого хана Бухары, мы, ныне правитель славного…
– Довольно! – остановил Данияр-бек. – Теперь верю.
Помолчал, пристально глядя на Ефрема, снова спросил:
– Неужто твои начальники в России не нашли тебе дела приличнее, чем за разбойниками гоняться?
– Я человек воинский. Исполнял, что прикажут. А разбойники опаснее вражеского нашествия…
– Ишь ты!.. Мудрец! По лицу твоему судя, – кивнул правитель на шрамы на лице Ефрема, – воин ты не из трусливых. Это я ценю… Хочешь ли мне служить, как зятю моему служил?
– Как прикажешь, повелитель.
– Прикажешь?!.. Не-е-т, приказывать в этом деле – плодить измену себе! Только если сам захочешь. В таком случае я награждаю за верную службу щедрее, чем кто-либо!
– Ежели против России не пошлешь воевать, тогда со всей душой послужу тебе, а в остальном выбор у меня не велик.