В душе аталыка боролись два начала – неограниченный властитель чужих судеб, садист и хитрый политик.
– Значит, с толком помереть хочешь? Хорошо! Эй, палача сюда, корыто и соль, приготовьте тузлук!.. Сейчас увидим, каков ты есть на самом деле.
Солдаты тут же встали вкруг. Принесли деревянное корыто, наполнили его водой, развели с пуд соли. Ефрема связали, положили навзничь, стали ждать приказаний.
– Скажи-ка мне, книжник, – заговорил правитель, – раз ты своей родине так привержен, почему это ваша царица на бумагах печать ставит внизу, а не вверху, вместе с титулом, как у нас?
– В России принято считать, что титул выше печати, – ответил Ефрем.
– Врешь! Вы, христиане, все делаете противное вере истинной! Вере в Аллаха и пророка его Магомета! Пытать его, чтобы правду сказал.
Ефрем понял, что аталык ищет предлог: убить ослушника, или, наградив, покрасоваться щедростью перед солдатами. Значит, предстояло держаться до последнего. Авось выдюжит… Палач разомкнул Ефрему челюсти и вставил в рот палку. Подручные влили ему в рот соленый раствор, опаливший все его внутренности. Перестав дышать, он сносил все молча, но через несколько минут потерял сознание.
– Остановись! – услышал он откуда-то издалека окрик Данияр-бека.
Ефрему влили в рот несколько пиал бараньего топленого сала. Его сначала сильно рвало, затем низ живота пронзила острая боль, и вдруг его резко пронесло. Аталык, а за ним свита и толпа хохотали. Один Семен стоял потупившись, молча, с невообразимой мукой на лице. Ефрем мутным взором смотрел на правителя.
– Ну что, не согласен со мной?.. А ведь ты можешь спасти себя. Скажи, что согласен и примешь нашу веру – я освобожу и награжу тебя!
Ефрем помотал головой. Он решил держаться сколько может и не идти даже на притворство. Ежели удастся перемочь правителя, то и доверие тогда к Ефрему возрастет несказанно высоко. А для дела его это главное. Аталык кивнул палачу. Истязание повторили. Обычно после второй такой пытки человек умирал. Ефрем все еще жил и даже что-то смутно понимал. Правитель снова потребовал от него покорности. Тогда сквозь красный туман в глазах, напрягая остатки сознания, Ефрем прошептал:
– Знаю, что ты любых предателей ненавидишь… а я служил дома честно, тебе честно… Умереть хочу не трусом…
– Мне служить честно станешь ли теперь, после пытки?
– Я клятвы своей не меняю… Убей, если тебе легче станет!
– Вот! – вскричал аталык, обращаясь к окружающим и показывая ногайкой на Ефрема. – Вот каким должен быть мой воин!.. Семен, поручаю его тебе. Вылечи его!.. Слушайте все! Я жалую Ефрема, за мужество его, чином лензибаши! Пятьдесят воинов моей гвардии будут подчиняться ему! Пятьсот червонцев дарю ему!