— На каких основаниях?
— А кто их знает, начальников-то? Может, письмо этой Соньки у него в кармане нашли, может, адрес. Мне приказано — вот и выполняю!
— Так я сгоняю с тобой, — кхы-кхы-кхы, — там, на месте, и опознаю.
— Далеко ехать придётся. На Волынь.
— Так ты что же, за четыреста километров пёрся, чтобы со мною покалякать?
— Да, дядя Миша.
— Пойдём тогда, хряпнем по пятьдесят за знакомство. Али брезгуешь?
— А что у вас есть? Я человек разбалованный, дерьма не употребляю.
— «Зубровка». Белорусская. Недавно на родину съездил — в Могилёв, привёз пару бутылок…
33
Дядя Миша поставил на грязный стол два гранёных стакана и наполнил их по поясок.
— Ну, за тебя!
— И за вас тоже!
— Короче, за нас, бо мы того варти![58] Пей, пей до дна, свои слёзы оставляешь… О, теперь порядок. Закусывать чем будем?
— А что есть?
— Хлеб. Капуста.
— Кислая?
— А какая ж ещё?
— Ладно, давай! Вкусно… Сам квасил?
— Ты чё? У меня руки не с того места растут… Говорю же, у мамки был. В Могилёве.
— Понял… Наливай! — Иван «перемолол» очередную порцию белокачанной и в ожидании добавки спиртного начал водить глазами по стенам. И тут его глаз зацепился за фото… Нелли Владимировны.
— А это ещё кто?
— Она и есть. Предмет моего, так сказать, вожделения. Соня, здесь ей сорок, а может, и сорок пять, уже не помню. Но юбилей — точно!
— А как похожа, как похожа!
— На кого?
— На дочку свою. Точнее, дочь на неё.
— У Сони есть доча?
— Да. Нелля.
— Никогда не слышал! Чем она занимается?
— Учёная. Кандидат наук.
— В какой сфере?
— Физической.
— Сила!
— Сейчас докторскую пишет.
— Витька тоже мужик неглупый. Был. Если это он утоп, конечно… Как выпьет, всё про бомбу атомную рассказ заводит. Я, мол, стоял у её истоков!
— Серьёзно?
— Серьезней не бывает. Я, ясное дело, в этот бред не верил. Думал, белочка, горячка. А теперь сомневаться начинаю. Может, Нелля в него пошла?
— Не… Барин тут ни при чём. Он — Виктор, а она — Владимировна, разницу понимаешь?
— В наше время бывает всё. Ну, чего не пьёшь, сам просил повторить.
— А ты?
— Я всегда — за! Давай чокнемся… Эх, удобную вещь придумала архитектор Мухина. Смотри, и держать в руке, и пить удобно.
— Ты о чём, дядя Миша?
— О стакане. Гранёном. Как у нас говорят, гранчаке. Раньше люди советские всё время мучились — зацепиться не за что, посуда падает, бьётся, и Мухина, та, которая «Рабочий и колхозница», придумала снабдить стаканы гранями. Она за это ещё премию получила. То ли Ленинскую, то ли Сталинскую — шут его знает.
— Интересная байка. Сам придумал?
— Не… В инцик… инцип… энциклопедии читал. Ещё по одной, Ваня?