– Ладно… Хватит, – наконец угомонился инициатор расправы.
– Ветки забрать? – тихо поинтересовался Марек.
– Зачем они нам? Нехай мают!
– Тогда зачем весь этот спектакль? – возмущенно обронил Янек.
– Чтоб другим неповадно было! – осадил его отец.
6
17 сентября 1939 года.
Украинское население ждало Красную Армию давно. Поэтому все жители небольшого уездного городка высыпали на его центральную улицу. Хлеб, соль, цветы, девушки в национальных костюмах… И только несколько крестьян из окрестных сел смотрели на пришлых воинов не как на освободителей, а как на потенциальных врагов.
– Ох, чувствую, наломают они дров! – поучительно изрек окруженный соратниками Николай Павелко, на лице которого еще виднелись почерневшие следы недавних побоев.
– Да… Это ярмо будет, пожалуй, хуже панского! – поддержал его седобородый дед Клим, огромная семья которого проживала на соседнем хуторе и тоже придерживалась националистических взглядов.
Но в толпе преобладали другие настроения.
– Слава вызволителям!
– Ура!
– Да здравствует Красная Армия!
Впереди представителей разных родов регулярных войск, танкистов, пехотинцев, кавалеристов, бодро шагали пограничники майора Никитина – его подчиненных в числе других руководство решило перебросить на западную границу. Точнее – кордоны Страны Советов «немного» отодвинулись на запад, и кому-то надо было их защищать. Но сначала предстояло возвести новую линию оборонительных сооружений – от Владимира-Волынского до Бреста. Для контроля над выполнением этой задачи из Москвы прислали какого-то важного генерала-строителя. Тот в сопровождении отряда мотоциклистов еще час назад укатил в направлении реки Буг…
Алексей находился все время рядом со своим командиром. Размышления о судьбе высокого начальника его мозг не занимали. Черт с ним, с генералом… Гораздо важнее было ничего не упустить из виду. Запечатлеть каждую деталь незнакомой чужестранной жизни, кажущейся такой сытой и беспечной. Сфотографировать взглядом и навсегда сохранить в памяти аккуратно вымощенные улочки, чисто выбеленные церквушки, мирно соседствующие с синагогами и островерхими костелами, и людей – приветливых, жизнерадостных, совершенно не похожих на буржуазных типажей, не сходящих со страниц советских юмористических журналов.
Как вдруг его острый глаз выхватил из толпы знакомое лицо.
– Андрей? – непроизвольно вырвалось вслух.
– Ты чего? – покосился на лейтенанта Василий Ефремович.
– А… Так… Показалось…
– Показалось – крестись!
– Вы же атеист, батьку…
– Это правда.
– И куда теперь? – резко сменил тему Клименко.