– Мне было восемнадцать лет.
– Я понял, на что ты способен по той энергии, какую ты выказал в бою. Мы дрались; ты нанес мне сильный удар шпагой, и я упал. Ты думал, что я умер, выбросил из ямы сухие листья, уложил меня в эту яму и прикрыл листьями; потом ты ушел, это был твой первый шаг к деятельной жизни. Ныне ты действовал иначе. К счастью для меня, князь присутствовал при поединке, наблюдая издали. Он видел, как ты зарыл меня в яму. Когда ты удалился, он отрыл меня. Я был болен несколько недель, потом выздоровел. Спустя некоторое время другая дуэль происходила в лесу, и князю пришла в голову замысловатая идея надеть мое платье на убитого и обезобразить его. Его приняли за меня, и весь Париж решил, что я умер. Это послужило мне на пользу. Мне нечего было бояться моих кредиторов. Я решил разбогатеть, и мы вместе с князем отправились в Россию. Тебе, наверно, неинтересно знать все, что приключилось со мной за время моих странствий. Я вернулся во Францию, не будучи узнан, и, выяснив, что моим врагом был Рыцарь Курятника, предпринял борьбу, которая еще не закончилась…
– Но которая скоро закончится.
Монжуа потупил взор и ничего не ответил. Рыцарь, не спускавший с него глаз ни на минуту, приблизился к нему.
– Ты в моих руках, – сказал он, – ты знаешь, сколько ты заставлял меня страдать, и понимаешь, каким пыткам я могу тебя подвергнуть. Берегись, Монжуа, час расплаты наступил!
Сделав еще один шаг вперед, Рыцарь посмотрел в глаза своему врагу так пристально, что Монжуа не смог выдержать его взгляда.
– Действительно ли Нисетта и Сабина отравлены? – спросил Курятник. – Живы ли они? Скажи правду, потому что даже малейшая твоя ложь будет наказана годами страдания.
– Отравлены.
– Ты дал им яд?
– А противоядие знаю я один. Действие яда начнется через час.
– Ты будешь говорить?
Монжуа оставался бесстрастен и молчал.
– Противоядие! Тебе остается минута на то, чтобы ответить.
Не спуская глаз с Монжуа, Рыцарь Курятника наклонился и взял железо, раскаленное на огне. Монжуа покачал головой и не отвечал. Глухое рычание сорвалось с губ Рыцаря.
– Ты будешь говорить! – заявил он.
– Убей меня, – холодно отвечал Сомбой, – но я говорить не буду.
Рыцарь указал на князя.
– Вначале его будут пытать на твоих глазах, – сказал
он.
Князь сделал движение. С. подошел к нему, схватил веревки, связывавшие руки князя, заставил его отступить и привязал к гигантской рогатине, вбитой в потолок. Князь понял всю опасность, и холодный пот выступил на его лбу.
– Я скажу все, что знаю, – проговорил он.
– Трус и изменник! – прошептал Монжуа. – Убей его, если хочешь, – обратился он к Рыцарю, презрительно пожав плечами, – он не знает ничего, решительно ничего.