Королева помолчала и, взглянув в мои глаза – в мою черную маску, – сказала:
«Я готова, господа. Мы можем ехать».
«Протяните, пожалуйста, руки», – сказал Шарль Анри, избегая именовать ее «гражданкой Капет».
«Разве это необходимо? Я слышала, Его Величеству руки не связывали».
Как гордо это прозвучало: «Его Величеству»…
«Палач, выполняйте ваш долг, свяжите руки гражданке Капет», – приказал Напье.
Она одарила его презрительной улыбкой и протянула руки, как протягивают милостыню жалким нищим.
Сансон отвел их назад, связал, но его руки дрожали.
Я взглянул на ее платье и сказал хрипло:
«День сегодня холодный».
Она вздрогнула при звуках моего голоса. Я забыл: у нее был идеальный слух…
«Возьмите что-нибудь потеплее», – предложил Сансон.
«Вы боитесь, что я простужусь, господа? – спросила она и засмеялась, став на мгновение самой собой. – Благодарю вас за заботу, но она излишня. Все исполняют только свои роли. Вы – палачей, я – королевы».
Взгляд ее задержался на мне. Она внимательно глядела в прорезь маски.
И вдруг добавила, улыбнувшись: «Прежде я не любила играть эту роль… Я была не права. – Она встала. – Идемте же, господа. Не стоит мешкать».
Клянусь, она меня узнала! Так что последняя строка ее письма была адресована Вам, а последняя фраза перед эшафотом – мне, граф!
Выходя, она ударилась о низкую притолоку, но даже не вскрикнула. Она всегда высоко держала голову и так и не научилась ее наклонять…
Но когда она увидела позорную телегу – грязную, с доской вместо сиденья, – вот тогда она содрогнулась! Однако не проронила ни слова.
Телега был высока.
«Вернитесь в карету и принесите табурет», – сказал Сансон.
Я понял его – и вернулся в карету. Оттуда вместо меня с табуретом выпрыгнул его брат. Все та же бородка торчала из-под маски…
Он подставил табурет и помог ей взобраться. И из окна кареты я видел, как она поблагодарила взглядом меня… то есть уже его!
Он уселся на козлы рядом с Сансоном, жандармы на конях окружили телегу, и ворота со скрипом начали раскрываться.
И тысячи вопящих и проклинающих ее людей встретили жалкую телегу, последний экипаж – революционный экипаж! – французской королевы.
Телега загрохотала по улице. Следом двинулась коляска Напье, окруженная национальными гвардейцами.
Ворота закрылись Я остался один в пустой карете.
«Трогай! – приказал я жандарму на козлах. – К площади».
Он послушно стегнул лошадь, будучи уверен, что везет еще одного помощника палача. Вокруг Консьержери уже не было ни души. Толпа устремилась за телегой с королевой Франции.
Из окна кареты я видел, как телега въехала на мост.