— Есть с Богом! — Петронис оглядел бойцов, выделенных ему капитаном, остался доволен, повел головой вниз, в сторону долины. — За мной!
— А автомат? — напомнил ему Горшков.
— Да-да, — Петронис выдернул из «виллиса» свой автомат. — Вперед! — Ловко перемахнул через каменный барьер и по звонко шуршащей осыпи заскользил вниз, навстречу немецким парламентерам.
Вернулся Петронис через двадцать минут, потный, с возбужденным взглядом — глаза у него были явно не северные, чужие, наверное, какой-нибудь заезжий оставил ему такие в наследство, совсем не литовские — сочно-карие, темные, — зубы были недобро стиснуты.
— Ну чего? — спросил Горшков. — Отказались сдаться?
— Отказались.
— Ну и хрен с ними… — Горшков ожесточенно мотнул головой. — Пусть пеняют на себя. Фильченко, где ты?
Фильченко ковырялся в откатном механизме пушки, которая чуть не укатилась в пропасть. Услышав капитана, промокнул руки тряпкой и, гулко топая сапогами, понесся к Горшкову:
— Здесь я!
— Заряжай, земляк! — велел ему Горшков. — Будем трамбовать врага дальше. — И когда Фильченко бегом кинулся к орудиям, одобрительно покивал, жесткое лицо его распустилось, помягчело — хорошо работали пушкари, потом, понизив голос, спросил у переводчика: — А чего, собственно, хотели фрицы? — Подвигал из стороны в сторону подбородком, будто пропустил удар чьего-то крепкого кулака, избавлялся теперь от боли, лицо у капитана вновь сделалось жестким, он посмотрел на наручные часы: — А Берлин-то, поди, уже взяли?
— Огонь! — тем временем по-мальчишески горласто, звонко скомандовал Фильченко, — голос у него отошел, — опечатал кулаком воздух, орудия отреагировали на команду дружным залпом, от грохота его даже воздух, кажется, сместился, понесся куда-то в сторону, на зубах у капитана захрустел песок.
Откуда он взялся здесь, береговой песок, спутник морей и крупных рек?
— Так чего они хотят, фрицы-то? — повторил Горшков свой вопрос.
— Чтобы мы их беспрепятственно пропустили на запад, к американцам. Взамен обещают не трогать нас.
Капитан хмыкнул:
— А больше они ничего не хотят?
— Нет, товарищ капитан.
— Раз не хотят, то мы их в этой долине и положим. — Капитан на манер Фильченко вскинул кулак и резким движением опечатал воздух. — Чего захотели, галифе дырявые, — пропустить! Лучше бы дырки в штанах заштопали. А личный телефон американского генерала не спрашивали?
— Нет, не спрашивали, — без тени юмора ответил Петронис.
— Огонь! — тем временем вновь выкрикнул Фильченко, земля под ногами дрогнула, а с небольшого слюдянистого гребешка, поблескивавшего кварцевыми прожилками, вновь посыпалась крошка.