Чем дальше мы ехали, тем прекраснее становилась дорога. Карликовые елочки уступили место пихтам, желтым соснам, канадским елям, ольхам, лиственницам и осинам. Вместо пологих рыжих холмов со всех сторон к дороге подступали скалистые горы, вершины которых венчали белые шапки. Мы взбирались все выше и выше, и вот уже на обочине стал попадаться снег. Под солнцем он таял, и сбегающие вниз ручейки посверкивали на солнце. Когда мы миновали очередной сугроб, Лу принюхался и заскулил.
— Он когда-нибудь раньше снег видел? — поинтересовался Дин, почесывая Лу за ухом через окошко клетки.
— Навряд ли в Мендосино были снегопады, — ответила Нэнси.
— Держу пари, он окажется от снега без ума, я таких псов знаю, — заявил Дин. Я знал, о чем он говорит: есть собаки, которых вид снега приводит в буйный восторг, они сходят с ума от радости и готовы часами носиться и валяться в сугробах.
За следующим поворотом я притормозил, и мы все выбрались размять ноги. Увернувшись от снежка, которым швырнула в меня Ким, я выпустил Лу наружу. Он пулей метнулся к грязному влажному сугробу и принялся скакать, подбрасывая снег в воздух и радостно пытаясь его укусить.
Снег стал для Лу новой, неизведанной игрушкой, и он был счастлив, как ребенок из Канзаса, впервые оказавшийся у моря. Лу подскакивал, взбрыкивал, делал в воздухе пируэты, хватал снег зубами, подбрасывал, а затем пытался ловить и прижимать лапой.
— Он в восторге, — заметила Ким.
— Сам с собой играет в снежки, — засмеялась Нэнси, пытаясь сделать снимок.
— Лучше делом займись! — крикнул Дин, швыряя в Лу снежком.
А ведь так оно и должно было случиться – очень скоро, только я пока об этом не знал.
В нашем распоряжении оказались апартаменты на втором этаже небольшого дома, из которого открывался потрясающий вид на горы. Красиво, как в кино.
— Где тут у них баллоны с кислородом? — поинтересовался Лин, задыхаясь, как астматик. Мне тоже было трудно отдышаться. Мы всегда жили на уровне моря, а сейчас оказались намного выше, и у нас в буквальном смысле перехватило дух.
— Как же мы дойдем до Синего озера? — спросил я. Намеченный маршрут должен был увести нас еще выше в горы, на добрых двенадцать тысяч футов. Чем же мы там будем дышать?
— Вот ребенок, — засмеялась Ким, дружески толкая меня в плечо. Она три дня в неделю ходила в спортзал, занималась аэробикой и бегом. Мышцы у нее были прочными, как тиковое дерево.
— Да, я ребенок. Детям нужен кислород.
Мы начали обживать квартиру. Я забрал себе комнату Дэрил, чтобы иметь возможность до конца жизни хвастаться тем, что спал в постели Дэрил Ханны. С Нэнси, разумеется. Но об этом можно было и не говорить.