– Ты талоны на довольствие получил?
– При чем тут талоны, какие талоны?
– Я спрашиваю, талоны в столовую получил?
– Ну получил, получил…
– Тогда все. – С этими словами старшина отвернулся, утратив всякий интерес ко мне, и принялся перекладывать какое-то свое барахло в каптерке.
Не успокоившись, я незамедлительно рванул выше. Но и здесь меня ждало разочарование. Война – время суровое, нельзя свое ставить выше общественного, к тому же приказы не обсуждают, приказы исполняют… Раз прислали, надо служить…
Что было делать?
Прежде всего я решил проявить себя как летчик. Сдал зачеты по материальной части Р-10 на отлично. Выполнил контрольно-провозной полет на УТИ-4 и оказался один на один с Р-10. Не хочу вспоминать о недостатках .этого самолета. Конечно, к сорок первому году машина устарела, но источник моей неприязни к Р-10 лежал в другом: Р-10 не истребитель. Выполнив три полета по кругу, я со всей категоричностью двадцатилетнего нахала заявил: самолет – говно, летайте, кому нравится, а я не буду!
Ночь я спал плохо, соображал, как бы мне смыться из этой воинской части, куда я попал, скорее всего, по недоразумению. И хотя в голове тревожно проносились слова «воина… приказы не обсуждают… надо служить», я решил явиться к командиру полка, положить шлемофон на стол и картинно объявить:
– Больше я на Р-10 не летаю.
– Не понял, – совершенно искренне сказал командир.
– Что, собственно, случилось?
Тут я толкнул речугу, вспоминать которую и сегодня, пятьдесят лет спустя, неловко. Смысл моей идиотской мелодекламации сводился к тому, что истинный истребитель вскармливается для воздушного боя. Скорость, маневр, огонь! Летать на аппарате, который «час думает, реагировать ему на отклонение рулей или нет, для меня просто оскорбительно»… Как ни странно, у командира полка хватило терпения выслушать мой бред до конца.
– Отказ от полетов в военное время – дело, как вы должны понимать, подсудное. Смотрите. Вам жить. Советую подумать. Останетесь при своем решении, подайте рапорт по команде, а пока будем считать, что вы ничего не говорили, я соответственно ничего не слышал.
Не долго думая, рапорт я сочинил: «Прошу перевести меня в часть, где летают на И-16 или любом другом типе истребителя». Последнее слово я трижды подчеркнул. Гром не грянул. И ничего вроде не случилось, если не считать, что на очередные полеты меня не запланировали, а послали в стартовый наряд. «Они» летали, а я махал флажками. И… томился неопределенностью.
Прошло дней пять. Среди ночи меня растолкал дневальный. Оказалось, вызывает уполномоченный «Смерш» – военной контрразведки. Почему сотрудники этой «конторы» предпочитали ночные беседы дневным, не знаю, но так было.