Отражая налеты авиации противника, сирийцы выявили некоторый шаблон в действиях израильских летчиков: полет к цели они осуществляли в основном по «обкатанным» маршрутам, проходившим через проемы в гористой местности. Поэтому на наиболее опасных направлениях они выставили посты визуального наблюдения (радиолокационное поле в районе боевых действий имело существенные «провалы»), имевшие с КП аэродромов проводную связь. Дальнейшие события развивались уже по другому сценарию: нападавшая сторона перешла к активным действиям в тот момент, когда оборонявшиеся уже были готовы дать надежный отпор.
В период с 13 по 16 октября аэродром Меззе ежедневно подвергался трем-четырем ударам, наносимым «фантомами». Однако точность попадания сбрасываемых на ВПП бомб заметно снизилась, поскольку израильским пилотам при заходе на цель приходилось теперь еще выполнять и противозенитный маневр. И все же шесть самолетов были сбиты огнем с земли. Сирийцы потеряли по одному УТИ МиГ-15, МиГ-17, Ми-8 и Ан-24, находившихся на открытых стоянках. Два МиГ-17 были повреждены в результате попадания в незащищенные входы ЖБУ НУРСов, которые применили экипажи «миражей».
Если судить по приведенным данным о потерях в технике, которые понесли стороны в «битве» за аэродром Меззе (а они, на мой взгляд, наиболее точно отражают общий характер войны), агрессору так и не удалось завоевать превосходство в воздухе. Впрочем, нужно отметить, что он сумел навязать противнику свою тактику и сковать активность боевых действий сирийской авиации, в первую очередь ударной.
Заостряю на этом внимание не случайно. Дело в том, что сухопутные войска Сирии постоянно нуждались в поддержке с воздуха. Между тем пилоты истребителей-бомбардировщиков на выполнение этой важнейшей задачи затратили лишь одну пятую часть общего количества совершенных ими самолето-вылетов, столкнувшись с рядом серьезных проблем. Например, часто нарушалось взаимодействие между авиацией и другими видами вооруженных сил на поле боя, прерывался процесс обмена информацией между их органами управления, порой нечетко ставились боевые задачи и к тому же поверхностно осуществлялся контроль за их выполнением. В этой связи наиболее показательными являются факты неоднократного обстрела ударных самолетов своей зенитной артиллерией.
До конца не отработанными оказались действия авиации по вызову. При этом остро ощущалась потребность в самолете непосредственной поддержки – штурмовике. Кроме того, в ходе боевых действий сирийцы испытывали трудности в добывании свежей информации, касающейся намерений противника. Это объясняется, в частности, тем, что они не имели на вооружении «чистого» самолета-разведчика, способного именно добывать такую информацию и передавать ее в заинтересованные органы управления в реальном масштабе времени. Что касается истребителей-бомбардировщиков, то они не привлекались к ведению воздушной разведки. Бригада, в состав которой входили две эскадрильи Су-7Б и одна – МиГ-17, за время боевых действий выполнила 4000 самолето-вылетов и потеряла 32 машины (из них пять были сбиты ЗУР «Хок», семь – ПЗРК «Ред-Ай», девять – огнем ЗА противника и две – своей, причины потерь остальных не установлены).