Амалия сняла небольшую квартирку близ Марсова поля, где они встречались в дни его увольнений. Джулио многому научился от нее: она все умела, ничего не боялась — они такое вытворяли в постели, что он только диву давался.
Амалия следила за собой и выглядела моложе своих лет. На бедре женщины была забавная причудливая родинка в виде цветка, которую Джулио нравилось целовать. За все, что она для него делала, он был должен рассчитываться только одним: с виду искренними, а на самом деле лживыми признаниями в вечной и страстной любви. Когда муж Амалии приезжал домой, он наведывался к де Сент-Эньянам на правах друга семьи и будущего генеральского адъютанта. Джулио не мучили угрызения совести — он знал, что просто пришло его время.
Стоял разгар лета. Густые травы шелестели на ветру, будто изумрудная мантия, поутру в чашечках полевых цветов, словно вино в крохотных бокалах, сверкала роса. Море играло и переливалось на солнце различными оттенками, от лазурного до темно-синего, почти фиолетового. Днем остров окутывал зной, и даже вечера и ночи были жаркими и душными.
Как всякий зажиточный крестьянин, Леон Гальяни имел отару овец. Для ухода за скотом, который приходилось перегонять с зимних на летние пастбища и обратно, он нанимал пастухов, чаще всего молодых парней из бедных семей. Они вели суровую жизнь, проводя большую часть года вдали от родной деревни и довольствуясь временными жилищами: пасли, стригли животных, перерабатывали молоко в маленьких сыроварнях. Прежде Леон два или три раза за лето посылал Дино на пастбища проверить, как работают пастухи. Теперь, когда и старший, и средний сыновья покинули дом, эта обязанность перешла к Данте.
В былые годы он с удовольствием отправился бы в горы полюбоваться дикой природой и немного отдохнуть на свободе вдали от отцовского ока, но теперь поехал на пастбище без особого желания: ему не хотелось расставаться с Анжелой.
Данте вышел из дому утром, но не спешил покинуть Лонтано. Он целый день бродил в окрестностях деревни, а вечером встретился с Анжелой, и влюбленные провели жаркую ночь в стоге сена.
Он уехал с легким сердцем, тогда как ей вовсе не было радостно. Анжела прождала несколько дней, пока наконец решилась поговорить с Сандрой.
Улучив момент, когда они остались в доме одни, она подошла к матери Данте и промолвила:
— Ты можешь выслушать меня, Сандра? Мне надо с тобой посоветоваться.
Та кивнула, вытерла мокрые руки и присела к столу.
— Конечно, Анжела. Я тебя слушаю.
В окно дул прохладный вечерний ветерок. Возле лампы вились мотыльки. Темнота за стенами дома пахла влажной землей и морем. Анжела надеялась, что полумрак скроет краску на ее лице и тревожный блеск в глазах. Она не знала, сможет ли объяснить Сандре, что заставило ее отказаться от привычной для жителей Лонтано одинокой, суровой жизни вдовы и ступить на путь мучительной, жаркой, сводящей с ума страсти?