Она не собиралась отлынивать от работы в пору, когда была дорога каждая пара рук, но сегодня был особый случай.
— Куда ты меня ведешь?
— Туда, откуда нам обоим не будет возврата.
Женевьева быстро переняла у него своеобразную манеру общения, полную легкой иносказательности и мягкой иронии.
Она внимательно посмотрела на Алонсо. Его лицо казалось суровым и неподвижным, и было трудно представить, как печально, тонко и нежно он умеет улыбаться.
— Главное, чтобы тебе не пришло в голову нас утопить, а на остальное я согласен.
Они пришли в укромную пустынную бухту, окруженную отвесными скалами.
Толщу воды пронизывали столбики света, на дне колыхались темно-зеленые водоросли, а камни были облеплены полчищами черных мидий. Море бурлило и пенилось, обтекая ноги Женевьевы и Алонсо.
— Я хочу искупаться, — сказала она.
— Хорошо, — ответил он и сел на песок.
Женевьева знала, что он не может ее видеть, и все же, когда она расстегивала платье, ее пальцы дрожали.
— А ты?
— Я не умею плавать.
— Я тоже не умею, но здесь мелко и нет течений. Нам не грозит опасность.
— Ты уверена? — улыбнулся Алонсо и добавил: — Ты будешь видеть меня, а я тебя — нет. Это несправедливо.
— Я отвернусь и не стану смотреть, пока ты не окажешься в воде.
Женевьева вошла в море первой, наслаждаясь тем, как вода мягко обволакивает тело. Интересно, какие ощущения испытает Алонсо, чувства которого обострены до предела? Она посмотрела вниз. Там бурлила жизнь: переливаясь яркими боками, шныряли юркие рыбки, извивались какие-то мерцающие нити, колыхались прозрачно-белые купола медуз.
Женевьева подняла голову и едва не ахнула. Алонсо осторожно ступал по песку, и его стройное, гладкое тело было залито солнцем. Прежде ей казалось, что обнаженный мужчина не может выглядеть привлекательно; отчасти такому мнению способствовали разговоры, которые она слышала в приюте, когда воспитательницы сравнивали мужчин с демонами-искусителями. Однако сейчас в роли соблазнительницы предстояло выступить ей самой.
— Где ты? — спросил Алонсо, войдя в воду по пояс. — Можешь повернуться.
У Женевьевы перехватило дыхание, и она с трудом прошептала:
— Я здесь.
Она поддела воду ладонью, и жемчужная завеса брызг окрасилась золотом солнца. Алонсо ответил тем же, и оба рассмеялись.
Женевьева сделала несколько шагов по дну и сказала:
— Ты меня не видишь, но ты можешь ко мне прикоснуться.
Она взяла его за руку, и Алонсо ощутил упругость и мягкость ее груди. Страсть вскипела в нем бурной волной, и все доводы разума разлетелись в прах. Щупальца сомнений разжались, и сердце забилось свободно и буйно.