— В Орнеллу?! В эту сумасшедшую грязную девчонку?! — Джулио едва сдержался, чтобы не расхохотаться. — Дино не такой дурак. К тому же тебе известно, как мои родители относятся к Санто.
— Я слышала, Орнелла спасла ему жизнь.
— Вранье! — отрезал Джулио. — Я куда охотнее поверю в то, что она хотела его подстрелить!
— Быть может, он просто не сумел совладать с собственным сердцем?
— Кто, Дино? Да он шагу не ступит, не подумав о том, какие последствия это будет иметь для семьи и что об этом скажет отец!
— А что будешь делать ты, если о нас узнает Леон? — с нажимом произнесла Кармина.
Джулио ничего не ответил. Он грубовато сгреб ее в охапку, подмял под себя, и через минуту звуки протеста сменило прерывистое жаркое дыхание и сдавленные сладкие стоны.
Леон Гальяни никогда не жалел о том, что не покинул Лонтано, что стал хозяином этого дома, этих виноградников и полей. Много лет он находил успокоение в обычных вещах, наслаждался тем, сколь естественно дело человеческих рук сливается с тем, что сотворил Господь. Леон жил так, как жили его предки, действовал строго в рамках традиций, тащил на себе груз предрассудков, никогда не пытался скинуть привычную оболочку и посмотреть на вещи со стороны. Он не любил Сандру, но ценил и уважал ее за трудолюбие и преданность. Он воспитывал детей в строгости, потому что знал: судьба проявит к ним куда больше суровости, чем те, кто произвел их на свет.
В тот вечер Леону не спалось, и он решил обойти свои владения. Небеса были усыпаны звездами. Время от времени одно из светил срывалось с вышины, стремительно прочерчивало небо и исчезало за кромкой горизонта. Леон знал, что звездные ливни можно увидеть только осенью, когда плоды падают с деревьев, а гроздья винограда становятся тяжелыми, как груди женщины, кормящей младенца.
Леон слышал, что в такие моменты надо загадывать желания, но у него не могло возникнуть столько желаний: не потому, что пора его молодости осталась позади, а потому, что грешно просить у судьбы больше, чем она ему подарила.
В этом году выдался хороший урожай винограда, и Леон подумывал о том, чтобы отвезти несколько бочек самых лучших сортов прошлых лет в Аяччо, где он лично знал нескольких торговцев. А еще ему хотелось разведать насчет женихов для Бьянки: Леон не собирался отдавать свою единственную дочь за деревенского парня.
Сперва он женит Дино, старшего сына, свою главную надежду и будущую опору, потом устроит судьбу Бьянки, а после можно будет прикинуть насчет Джулио и Данте.
Какие бы желания ни роились в головах у сыновей, они должны остаться на Корсике. Леон знал, что чувство глубокого слияния с родным островом появляется не в дни мятежной юности: оно просачивается в душу постепенно, чтобы со временем укорениться там на всю жизнь.