— Время лечит.
— И вы не ощущаете себя несчастным от того, что приходится воевать против собственного народа?
— А вы находите, что лучше объединиться с ним и воевать против вас? На войне завязываются странные знакомства, полковник. Возьмите себя и японцев, к примеру.
— Верно. Но все же немцы не убивают немцев.
— Зато, Бог знает, сколько раз вы делали это в прошлом. Так или иначе, морализовать бессмысленно. Повторюсь, я — верноподданный монархист. И когда эта проклятая война закончится, хочу увидеть монархию в Югославии восстановленной. Это именно то, для чего я живу. У каждого человека свое предназначение. Полагаю, я ответил на ваш вопрос, полковник?
— А можно узнать, что же сделало вас столь ревностным монархистом? — спросил Лунц.
— Мое имя, — усмехнувшись, отозвался Петерсен, — и моя кровь, В Иллирийских Альпах есть деревушка, где каждая вторая фамилия начинается с приставки «Мак». Там осели потомки шотландцев, воевавших в тех краях в одной из бесконечных средневековых войн. Мой пра-пра-пра-прадед, а может быть еще десяток раз «пра», был «солдатом удачи», что, кстати, звучит чуть более романтично, чем «наемник», как говорят в наши дни. Он пришел в те места вместе с сотнями других, и, как многие из них, забыл вернуться домой.
— Интересно, где был его дом? Наверное, в Скандинавии или Англии, да?
— Меня не слишком увлекает генеалогия, полковник. Спросите любого югослава, кто были его предки хотя бы в пятом колене, и, уверяю вас, он вам не ответит.
Лунц согласно кивнул.
— Да, вы, славяне, небрежно обращаетесь со своей историей... А затем, конечно же, только для того, чтобы запутать дело, вы закончили Сандхерст[4]?
— Естественно, — ответил Петерсен. — Мой отец был военным атташе в Лондоне. Служи он в Берлине — я бы закончил академию в Мюрвике или в Киле.
— Не обижайтесь за альма матер. Я тоже имею к Сандхерсту некоторое отношение.
— Что вы подразумеваете под «некоторым отношением»?
— Нет-нет, никакого шпионажа, контршпионажа, шифровок, дешифровок. Я там просто бывал. А вы, как я понимаю, специалист именно по этим вопросам?
— В некоторых областях знаний я — самоучка.
— Ах вот как, — несколько секунд Лунц молчал, наслаждаясь коньяком. Затем спросил:
— А что впоследствии случилось с вашим отцом?
— Не знаю. Вам должно быть известно больше, чем мне. Он просто исчез. Весной сорок первого, как десятки тысяч других югославов.
— Он также был монархистом? Четником?
— Да.
— Вы сказали, он занимал весьма важный пост. Но важные персоны так просто не исчезают. Скорее всего, вашего отца, майор, убили партизаны.