— Какое ваше мнение, господин доктор?
— Гм… Согласно законам науки, данная больная может умереть, но может и выздороветь.
— А что более вероятно? — пытался выяснить перепуганный старик.
Доктор стал высокомерно поучать его:
— В науке нет «вероятностей» и гаданий на кофейной гуще. Наука возвышенна и позитивна.
Старого же Купойи привела в крайнее уныние возвышенность науки; подавленный, он вернулся в комнату к больной. Вскоре Жужа принесла лед, а Винце лекарство. Теперь, по крайней мере, было чем заняться.
Весь вечер он не сомкнул глаз (он, привыкший с тех пор, как заболел, ложиться спать в одно время с курицами!); Купойи сам давал девочке лекарство и менял компрессы со льдом. Но состояние больной ни чуточку не улучшалось. Скорее, даже ухудшалось. Веки набухли, глаза стали стекленеть, а миловидное личико девочки словно потеряло свои формы; да и цвет лица изменился. Сначала преобладал алый цвет, а сейчас стала появляться какая-то синюшность. Пока еще на лице присутствовали оба эти цвета, но словно боролись за то, кому господствовать завтра.
Ее воспаленное воображение металось еще сильнее; только раз показалось, будто сознание на мгновение вернулось к ней, и она позвала Купойи:
— Ты здесь, добрый старик?
— Здесь.
— Так не оставляй же меня. — И она загадочно подняла палец, словно желая строго погрозить. — Понимаешь? Уж, пожалуйста, не оставляй меня!
— Да что ты, мое сердечко. Никогда! Как ты могла подумать такое? Я останусь с тобой. Это так же точно, как то, что меня зовут Йожефом Купойи! — клялся расчувствовавшийся старик, и так как головка больной была наклонена в его сторону, то и слеза, скатившаяся с ее глаз, упала на его белую голову. И седые волосы жадно впитали ее в себя.
Около полуночи снова пришел доктор (он был где-то на именинах, слегка выпил, и его клонило в сон). Госпожа Ваи со свечой в руке проводила его по темному коридору — и сама зашла с ним в комнату взглянуть на больную.
Доктор даже не снял шляпы, не отложил в сторону трости и осмотрел пациентку весьма поверхностно; особенно ему не понравился ее пульс.
— Слишком слабый пульс. Надо бы дать ей чуть-чуть коньяка. Все-таки коньяк — это коньяк. А там посмотрим, что будет утром.
— Она не доживет до утра, — вмешалась в разговор госпожа Ваи.
— Кто это сказал? — возмутился доктор. — Согласно науке, кризис должен наступить только через несколько дней.
— А я говорю, что она не доживет до утра, — упрямо утверждала Ваине. — А то, глядишь, и сейчас отдаст богу душу. Можно говорить о минутах, ну, о получасе… Разве вы не видите, что она — уже в пути, что кто-то невидимый уже держит ее за руку? Может, мать, а может, кто-нибудь из умерших сестер и братьев. И она сама, смотрите, как она держит, как красиво… Вы только посмотрите!