Он сморщился, будто от раны. Шеренги его воинов выжидающе смотрели на вождя.
- Вперед! - с хриплым рыком Черный Воин указал куда-то.
Гвардейцы недоуменно озирались.
- Куда, вождь? - решился, наконец, заговорить один из них. Он уже был готов к тому, что это окажутся его последние слова.
Но на сей раз предводитель не обнажил меча.
- Вперед, бараньи головы! - снова прохрипел он. - К старому зиккурату! Бегом!
И, во время короткой паузы, покуда отряд разворачивался в нужном направлении:
- Я знаю, я чувствую... Не спрашивайте у меня - каким образом!
Никто и не думал у него спрашивать. Не было таких глупцов. И самоубийц - тоже не было!
- ...Кто тебе сказал такое, Конан?!
И снова ропот прошел по залу.
Они находились теперь в здании старого зиккурата. Как святилище оно не использовалось уже на памяти двух поколений - с тех пор, как цоколь его треснул после землетрясения, а стены угрожающе накренились, готовые рухнуть.
За эти десятилетия здание еще более обветшало. Трудно было сказать, можно ли теперь называть укрываемую его крышей площадку "Святой землей...".
Наверное, нет... Ведь святость - не место, не предмет. Она творится лишь осознанием ее как таковой...
- Есть у нас новый предводитель, свободный народ Зайста! И он здесь!
И снова короткая боль пронзила голову Черного Воина. Будто орел, изображенный у него на шлеме, вдруг клюнул его сразу в оба виска одновременно.
- А, проклятье!
По верхней губе его тонкой, нерешительной струйкой стекала кровь, струящаяся из лопнувшего сосуда в ноздре.
Он смахнул эту струйку тыльной стороной ладони, как надоедливое насекомое. После чего вытер руку о широкий кожаный пояс, украшенный клыками его молочных братьев по собачьей яме.
Как всегда, прикосновение к этим кусочкам кости успокоило его.
Катана простер перед собой ладонь - и словно невидимый ручеек теплоты истек из ее середины. Все почувствовали его.
Конан тоже ощутил эту теплоту. Более того - ему показалось, что луч ее прошел сквозь его грудь, неведомым ощущением обогатив тело и душу.
Но ведь так не могло быть... Или?
Да нет, какое там "или"! Наверняка Рамирес просто указывает на кого-то за его спиной.
Подумав так, юноша обернулся через плечо.
- Что ты вертишься, Клеймора! - продолжал Катана со странным выражением в голосе. - Никого сзади тебя нет.
Конан по прозвищу Клеймора, восемнадцати лет от роду, и сам уже видел это.
10
Клеймора?
Звонкое, лихое, веселое имя-название. Как вкус старого вина из резного кубка. Как птичий крик.
"Клей-мора!" - пронзительными голосами кричат острокрылые чайки, пикируя с меловых утесов вниз, выхватывая рыбу из глубин морского изумруда...