— А мораль всего этого такова, — сказал я, довольно потирая руки, — что, если боль никак не хочет исчезать сама по себе, нужно принимать меры. — Я посмотрел на Елену Картрайт. — Простите, что я обращаю на это внимание, — вежливо сказал я, — но у вас открыт рот.
Она с шумом захлопнула рот.
— Вот так намного лучше, — с восторгом отметил я.
— Вам не следовало этого делать, — обеспокоилась она.
— Почему?
— Потому что Пэйн работает у Хэкета.
— Да хоть у Хобокена! Подождите-ка… Хэкет? Вы имеете в виду Амоса Хэкета?
— Его самого, — кивнула она. — Он большая шишка в мире телевидения.
— Как и в некоторых других местах, — сказал я. — Мне приходилось слышать это имя.
Мы подошли к столику секретарши Миллхаунда. Ей все-таки удалось вновь обрести самообладание, и она посмотрела на Елену взглядом, который пронзил ее насквозь, выступив из спины на четыре дюйма.
— Я знаю, что Сайрус у себя, — певуче произнесла Елена. — Так что вы совершенно напрасно смотрите на меня с таким отсутствующим видом.
— Для вас, мисс Картрайт, — ледяным тоном сказала брюнетка, — мистер Миллхаунд всегда у себя!
Елена торжествующе улыбнулась и пошла впереди меня по светлому ковру. Я двинулся за ней, весело улыбнувшись секретарше.
— А кто сказал, что он у себя для вас? — холодно спросила она.
Елена обернулась к ней и снова приятно улыбнулась.
— Вы ведь не знакомы с Дорой официально, правда, мистер Ройял? Дора начала работать на компанию, как только ей исполнилось тридцать, и с тех пор всегда была глазами и ушами «Юнайтед уорлд». Конечно, от этого ее не стали больше любить… и вообще любить, по правде говоря. — Она еще раз улыбнулась взбешенной брюнетке. — Итак, милая Дора, я думаю, вам стоит познакомиться с мистером Ройялом. Знаете, рано или поздно кто-нибудь наверняка попытается придушить вас, и тогда вам понадобится защита. А лучшего защитника, чем мистер Ройял, вы вряд ли найдете. Он — детектив из агентства Крамера, и вы наверняка слышали о нем.
Брюнетка явно была потрясена.
— Пойдемте, мистер Ройял, — решительно сказала Елена. — Нужно дать Доре время на размышления.
И мы вошли в святилище. Сайрус К. Миллхаунд сидел за письменным столом. Вероятно, ему было лет шестьдесят; во всяком случае, на вид он оказался не старше семидесяти. Его аккуратно уложенные седые волосы были зачесаны со лба назад, а на лицо умело наложен грим под солнечный загар. Если бы не красные прожилки в его глазах, я бы сказал, что вид у него вполне здоровый.
Он поднял голову и увидел Елену. Лицо его просветлело. Пока он не увидел меня.
— Что вы хотите, Елена? — Голос его стал сух.