Я попытался приподняться и повернуть голову. Но что-то в самом организме мне мешало. Все путалось… Больница… Доктор… Настоящая постель… У меня был миллиард вопросов, но я не мог их задать. Губы только невнятно пробормотали:
– Да… Аннеси. Я…
Образы на сетчатке начали постепенно совмещаться. Лица вокруг дрожали, растягивались, а потом обретали резкость. Я различил еще одного врача и смуглого человека в темной униформе.
– Фарид? Это ты, Фарид?
Ко мне наклонились.
– Кто такой Фарид?
Изрядным усилием я оторвал голову от подушки. До самой груди тело мое было накрыто белым одеялом.
– Фарид умер.
Я попытался пошевелить руками, но у меня ничего не вышло.
– Поднимите одеяло… пожалуйста… – попросил я.
– Зачем?
– Я… очень вас прошу. Я имею право увидеть. Это… мое тело.
Он откинул одеяло. Я сощурился: свет все еще меня беспокоил.
Я лежал на матрасе абсолютно голый. Тело мое было в плачевном состоянии: все в синяках, порезах и каких-то больших темных пятнах. Кожа обтягивала ребра, все кости выпирали. Я быстро скользнул глазами к правой руке, лежавшей вдоль туловища.
И увидел невозможное. Я заморгал. Нет, наверное, я бредил. Рука была цела. Стиснув зубы, мне удалось даже пошевелить пальцами. Потом, сам не знаю как, моя левая рука, в которой торчал катетер для капельниц, сама собой поднялась и поднесла правую кисть к глазам. Пальцы на ней растрескались, почти почернели, но они были целы, все пять.
– Но этого… этого не может быть. Рука… кисть… Почему она здесь? Ведь он… он же ее отрубил…
Я двигал пальцами и улыбался, хотя губам было больно. Врач поскреб себе подбородок. Теперь я его видел ясно. Он был довольно молод, над черными глазами взлетали тонкие брови. Я повернул голову. Слева какое-то зеленое растение, в окне – уголок голубого неба. Цвета, звуки… По моей щеке стекла слеза, и я принялся хохотать.
– Так я живой? Я и вправду живой?
Второй врач, стоявший в сторонке, подошел ко мне вплотную и положил на кровать пластиковую папку-уголок. Первый врач, наоборот, отошел в сторону.
– Могу вас заверить, – сказал второй. – Месье Тувье, я доктор Патрик Пармантье, психиатр.
Мой смех сразу оборвался, а радость испарилась. Я с трудом сглотнул слюну:
– Психиатр?
– Согласитесь, что после того, что с вами произошло, присутствие психиатра вполне оправданно?
Он улыбался. На вид ему было около сорока, темные волосы уже начали редеть. Я повернул голову в другую сторону. Желтые стены, серо-голубой плиточный пол, снующие в коридоре тени и все эти чудесные звуки. Откуда-то доносился даже детский плач. Я вздохнул полной грудью. Как здорово пахнут лекарства… Впервые в жизни я был счастлив оказаться в больнице.