Мы с Максом – двое во всем мире, кто знает, что этот ужас действительно существовал. Мы существуем, и мы знаем. И это самое важное.
Ни медики, ни полицейские так и не смогли назвать реальных мотивов, побудивших меня убить, а потом съесть донора костного мозга для моей жены. Версии со страховкой и с какой-то непонятной местью отпали сами собой. У них не было никакого логического объяснения, кроме того, что предложил им я, но моему объяснению они не верили. Странно, но именно тот факт, что я сожрал Фреда Фонте, то есть донора, избавил меня от тюрьмы. Человек «нормальный» никогда бы такого не сделал.
Они несколько раз обозвали меня «каннибалом», и это было хуже всего.
Опершись на маленькую урну из орехового дерева, я с трудом выпрямился. Старею, явно старею. Легкий ветерок шевелил мне волосы и напоминал, что пора закончить с эти делом. Сделать последний шаг в надежде на то, что дальше будет лучше. Удостоверившись, что внизу нет туристов, я встал на четвереньки, как старая собака, которая когда-то искала в лесу трюфели, и подполз к обрыву. Лоб покрылся каплями пота, зубы скрипнули, движения замедлились, и я начал дрожать, застыв на месте, не в силах пошевелиться.
Невероятным усилием я добрался до края, два последних метра преодолев на животе. Это я-то, кто бросал вызов самым скверным ситуациям, кто прошел места с ужасающими названиями: «Гнилая расселина», «Ледяная кишка», «Бивак смерти»… И так далее.
Я сел и глубоко вздохнул. Вот я и у цели. Я в последний раз поцеловал урну и осторожно открыл крышку. Пепел рассыпался маленькими темными полосками, они крутились в воздухе и исчезали. Моя звезда вернулась на небо, которое боготворила. Я знал, что там ее ждет место…
– Я любил тебя, Франсуаза. Так любил…
Инстинктивно я потрогал правой рукой палец на левой, где было когда-то обручальное кольцо. Макс действительно разрушил все под корень. И тут громкий и настырный крик хищной птицы заставил меня поднять голову. Прямо надо мной кружил орел, благородная птица в золотом оперении с огненным узором. Орлы здесь большая редкость, мне никогда не доводилось их видеть. Я нахмурил брови, ощутив привкус тревоги на губах. Где-то я уже встречал эту птицу. Я прикрыл глаза и увидел татуировку на бедре тридцатисемилетнего отца семейства, кусочек чьей плоти я когда-то съел. У этого отца семейства Макс – или Мишель – украл обручальное кольцо и надел себе на палец. Я сожрал единственного человека, который мог спасти мою жену. И я все-таки сумел выжить со всеми этими ужасами в голове. Может, в этом и познаются великие альпинисты. Ведь мы из другого теста…