Мне захотелось немедленно оценить свои шансы в отношении Франсуазы.
Стараясь не шуметь, я отцепил перчатки и фонарь от горизонтальной штанги палатки, влез в ботинки, надел штормовку и, сжав зубы, расстегнул палатку. Макс повернулся на другой бок, но не проснулся. Сейчас даже лавина, пожалуй, не смогла бы его разбудить.
Я застыл у входа от ударов ветра и ледяной крошки, потом, прикрыв рукой горло, пригнулся и ринулся в темноту. Фонарь ничего не давал, он освещал только хлопья снега, которые били меня по щекам. Видимость была не дальше трех метров, в прогнозе погоды указывали неспокойную ночь. Снег скрипел под ногами, и я окончательно заледенел, пока нашел наконец палатку связи. С огромным облегчением запахнув вход у себя за спиной, я стянул перчатки и подышал на замерзшие руки. Дорого бы я дал сейчас за чашку обжигающего чая шерпов.
Спутниковый телефон, с помощью которого американцы транслировали свой бортовой журнал, стоял передо мной на складном стуле. Тип, дремавший рядом, приоткрыл глаза, и я, приложив палец к губам, шепнул ему по-английски, что мне надо позвонить во Францию, чтобы справиться в больнице о состоянии больного. Сон сморил его раньше, чем я закончил фразу.
Со сжавшимся горлом я набрал номер Франсуазы. В трубке раздался ее сонный голос, и сердце у меня отчаянно забилось.
– Франсуаза?
В трубке вздохнули.
– Макс? Это ты, Макс?
Разговаривая по спутниковому передатчику, надо было ждать после каждой фразы. Между вопросом и ответом проходило несколько секунд.
– Это Жонатан.
Я почувствовал в трубке панику.
– Как – Жонатан? Что? Не говори мне, что…
– Да нет, нет! Все в порядке, успокойся. Я себя чувствую идиотом, просто мне хотелось тебе позвонить.
– Позвонить мне? Но… но зачем?
– Мне хотелось убедиться, что тот поцелуй… Тот поцелуй в аэропорту не был ошибкой.
– Поцелуй?.. Жо, ты ненормальный. Ты спятил, если мне звонишь. Это ты понимаешь?
В ее голосе слышался страх. Голос дрожал.
– Прошу тебя, скажи хотя бы, что Макс не знает об этом звонке.
– Почему, Франсуаза? Ты так его боишься? При чем тут он? Или ты мне не все сказала?
– Жо, пожалуйста…
– Макс спит. Ты мне не ответила… Этот поцелуй…
– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
У меня сжалось сердце. Стенки палатки ходуном ходили от порывов ветра.
– Всего несколько слов. Тех, что я хочу услышать. И я повешу трубку.
Мгновенное замешательство, и этот миг тянулся целую вечность. Мне стало страшно. Сейчас могла рухнуть моя жизнь.
– …Жо… ты живешь в воображаемом, каком-то детском мире и все видишь в розовом свете. Это твои губы в аэропорту приблизились к моим, а не наоборот. Я принадлежу только одному мужчине.