— Конечно, они надо мною шутили, как шутят все братья над сестрами, но я была с головой погружена в грезы и ничего не заметила.
— Ройс, понимавший, что воистину за этим скрывалось, счел подобные шутки бессердечной жестокостью, ощутив внезапное непреодолимое желание заехать кулаком в физиономии ее братьев.
— — Я так беспокоилась о каждой мелочи, — весело продолжала Дженни, точно подсмеивалась над собой, — что окончательно опоздала выйти и встретить своего нареченного. Потом наконец явилась, прошествовала через весь зал как раз с нужной скоростью, на подгибающихся ногах, причем подкашивались они не только от волнения, но и под тяжестью драгоценных камней и золотых цепей на шее, на груди и на поясе. Видели бы вы взгляд моей бедной мачехи, когда она рассматривала сей ослепительный наряд! — рассмеялась девушка, не подозревая о клокочущей в груди Ройса злости. — Мачеха позже заметила, что я была похожа на ходячий сундук с драгоценностями, — фыркнула она и, подметив мрачную тень на лице своего похитителя, поспешно прибавила:
— Она не хотела меня обидеть. На самом деле она очень добрая… Она смолкла, и Ройс подтолкнул:
— А ваша сестра Бренна? Она что сказала? Взгляд Дженнифер потеплел.
— Бренна всегда находит, что можно сказать обо мне хорошего, какими б серьезными ни были мои ошибки или дурные поступки. По ее словам, я сияла как солнце, луна и звезды. — Дженни захихикала и сверкающими от веселья глазами взглянула на Ройса. — Ну и конечно, все так и было, я и впрямь сияла.
Ройс тоже взглянул на нее и голосом, хриплым от переживаний, которых он не мог ни понять, ни сдержать, натужно вымолвил:
— Есть женщины, не нуждающиеся в драгоценностях, чтобы блистать. Вы — одна из них.
Рот Дженнифер приоткрылся от изумления, и она выдохнула:
— Это что, комплимент?
Искренне раздосадованный тем, что она сводит его слова к никчемным любезностям, Ройс коротко передернул плечами и сказал:
— Я солдат, а не поэт, Дженнифер. Это всего лишь факт. Продолжайте рассказ.
Сконфуженная и растерявшаяся Дженнифер заколебалась, потом решила не обращать внимания на несчетные перемены в его настроении. Снова подкрепившись яблоком, она весело продолжала:
— В любом случае лорд Болдер не разделяет вашего отношения к драгоценностям. Честно говоря, — рассмеялась она, — у него чуть глаза на лоб не вылезли, так очаровал его мой блеск. Его, собственно, столь поразила эта откровенная выставка, что он бросил лишь беглый взгляд на мое лицо, повернулся к отцу и сказал: «Я ее беру».
— И вы просто так взяли и обручились? — нахмурившись, спросил Ройс.