На квартердеке Джек дал приказ развернуть паруса по ветру. Капитан пропитался потом, устал, и сиял от счастья.
— Ну, мистер Грант, думаю, сегодня нет нужды давать команду «все по местам». У вас есть, что сообщить?
— Только отверстие в гроте, сэр, и перебит мелкий такелаж, но боюсь, что их первый залп повредил наше носовое украшение: отбил нос у леопарда левого борта.
— Леопард потерял свой нос, — сообщил Джек Стивену некоторое время спустя, когда корабль мог себе позволить освещение позади наглухо закрытых иллюминаторов, и зажгли потайные фонари. — Если бы я не был так вымотан, полагаю, что смог бы пошутить над этим с таким-то количеством сифилитиков на борту, — и от души рассмеялся над почти остроумной мыслью.
— Когда мне подадут ужин? — спросил Стивен. — Ты пригласил меня разделять в роскоши жареный сыр. Я не вижу роскоши, но вижу хаос, не нахожу жареного сыра, но хозяина, шутящего на тему мрачной и мучительной болезни. Все же останусь — думаю, что и в самом деле чую запах сыра поверх пороховой гари и зловония этого мерзкого потайного фонаря. Киллик, эй там, что с сыром?
— Да разве он уже не готов? — сердито проворчал Киллик. Ему не позволили сделать ни единого выстрела, и он бормотал что-то об обжорах, поклоняющихся своим желудкам… вечно подшучивающих… вечно недовольных.
— В ожидании, — сказал Стивен, — могу я надеяться получить объяснение всей этой спешки, грохота и суеты?
— Да ведь все довольно ясно, — ответил Джек. — Через полсклянки мы приведемся к ветру, пересечем след «голландца», очутимся у него с наветренный стороны, распустим все паруса, какие только сможем, и скажем «прощай». Старая масленка сделала все, что могла: почти подловила нас, и если бы волнение оказалось сильнее, могла преуспеть, потому что более крупное судно имеет большее преимущество при сильном волнении. Теперь же все, что ему остается, это двигаться на зюйд, наверстывая упущенное. И идти вперед, выказывая отвагу, если голландец поверил сигналу, который я выбросил нашим воображаемым консортам. А мы тем временем направимся на Мыс, затуманив, как я надеюсь, глаза честному бюргеру. Каждый из нас мирно продолжит свои дела, отдаляясь все дальше и дальше с каждой вахтой на протяжении всей ночи, так, что к рассвету нас может разделять порядка ста миль.
Забрезжил рассвет, и снова Джека разбудил стук в дверь, и снова его вырвали из объятий воображаемой миссис Уоган сообщением о корабле прямо по скуле левого борта. На этот раз брамсели «Леопарда» убрали, но то была не более чем дань условностям войны, потому что на этот раз «Ваакзамхейд» оказался на добрые три мили ближе. Прекрасно узнаваемый, несмотря на туман, повисший над холодным молочно-светящимся морем, «голландец» скрывался и появлялся в этом легком ветерке с оста. Иногда, казалось, он исчезал почти полностью, а иногда, когда поднимался на волне, расправляя паруса, выглядел неестественно большим. И направлялся он к «Леопарду».