Результат добавка дала: физические симптомы исчезли, но уныние осталось, и не только у бывших пациентов, но и на всем корабле — идеальная атмосфера для распространения заболевания, как отметил Стивен. За исключением парочки пустобрехов, которые не уплыли на шлюпках, матросы старательно выполняли свои обязанности, но замечательное рвение исчезло. По мере того, как вода вымыла смолу из старого пластыря, течь стала брать верх, а подведение нового было делом трудным, изнурительным и не обещавшим существенного результата, и «Леопард», при усиливающемся ветре и с незначительными парусами шел курсом на ост, забирая понемногу к зюйду. Помпы стучали день и ночь. В любой момент погода, в эти последние недели довольно обыденная для сороковых, могла измениться: «Леопарду» видимо придется продираться через мощный штормовой шквал, с огромными вздыбливающимися волнами, а взгляд за борт показывал, что он может не пережить и половины.
— Скажите мне, мистер Хирепат, — произнес Стивен. — В подобных обстоятельствах, будь у вас значительный запас опиума, вы бы выкурили трубочку?
Хирепат от возобновления их прежней слабости уклонялся.
— Не могу сказать, — ответил он, — наверное, скорее всего, нет. Есть нечто недостойное в использовании опиума против заурядной тревожности, но, опять-таки, может и да.
Кроме случаев, когда работа требовала его присутствия, Хирепат избегал Стивена, работая на помпах сверх положенного времени или закрываясь у себя в каюте, унаследованной от казначея. На корабле имелось много свободных кают, как на носу, так и на корме. Вот и теперь, он сказал:
— Извините меня, сэр, я обещал оттрубить смену на помпах.
Стивен вздохнул. Он надеялся увлечь Хирепата темой китайской поэзии, казалось бы, единственного утешения молодого человека, когда тот был лишен компании своей возлюбленной. В прежние времена Хирепат не единожды говорил о своих исследованиях, языке и его поэтах, а Стивен глубокой ночью жадно слушал.
Но те дни остались в прошлом, а в настоящем — он бежал, как сбежал сейчас, оставив свои бумаги на столе в лазарете. Стоя в одиночестве, Стивен взглянул на листы, покрытые аккуратными символами. «Это могут быть указания для приготовления чая, — подумал он, — или тысячелетняя мудрость». Но на одном из листов он заметил небольшой подстрочный перевод, тот самый метод «слово-в-слово», о котором говорил Хирепат:
Перед моей постелью ясный лунный свет
Иней на полу?
Поднимая голову, я смотрю на луну,
Склоняя голову, думаю о своей стране.
Луна и в самом деле наличествовала — три дня от полнолуния: она неслась сквозь разреженные облака над решеткой люка. Стивен снова вздохнул. Минуло уже прилично времени с тех пор, как они с Джеком обедали или сидели наедине: он воспринимал момент как слишком деликатный, чтобы навязывать ему свое общество, тем более, что Джек еще сильнее отстранился и замкнулся с момента их неудачи с тем далеким островом. Капитан полностью ушел в вопросы сохранности корабля, зачастую бывал глубоко в кормовом трюме вместе с тимерманом, пытаясь найти течь. Тем не менее, Стивен скучал по этим кратким моментам, и был особенно рад, когда, на обратном пути в свою каюту, встретил юного Форшоу, принесшего приглашение «когда у доктора будет свободное время — ничего срочного».