как он говорит: “Мама, милая, это уже просто вакханалия” (или вакханалья?)… Г. увидела ту фотографию Питера работы Дэвида Беллецци, которую он так не любит, и я спросила, что она о ней думает. Она сказала: “Это симпатичный английский джентльмен, но никак не безумец, не любовник и не поэт, правда?” Согласна с ней. (Не пойму, почему я ее держу на виду, кроме как чтобы угодить Дэвиду.) Принесла наш семейный альбом.
К счастью, она не стала сюсюкать и впадать в умиление по поводу Питера-младенца на коврике, – не выношу молодых женщин, проявляющих материнские инстинкты, хотя П. действительно был очень забавным ребенком, с эдаким хохолком, но теперь он прекрасно справляется со своими волосами, так что зачем ворошить прошлое? Она немедленно схватила те фотографии, которые Питер называет “мелкие шалости”
[14] и “потерянная гармония”
[15], и сказала: “Их сделал кто-то, кто его очень хорошо понимает, – Бантер?” Просто ясновидящая. Затем она призналась, что чувствует себя очень виноватой перед Бантером и надеется, что он выдержит этот удар, ведь если он уволится, это разобьет Питеру сердце. Прямо сказала ей, что судьба Бантера будет целиком зависеть от нее и что я уверена: Бантер не уйдет, если его не вынудят. Г. сказала: “Но вы же не думаете, что я стану вынуждать его! В том-то и дело: я хочу, чтобы Питер
ничего не потерял”. Она погрустнела, и мы обе немного поплакали, пока нам вдруг не стало смешно, что мы плачем из-за Бантера, который просто сошел бы с ума от ужаса, если бы узнал о наших слезах. Так что мы приободрились, я подарила ей фотографии и спросила, какие у них планы, если они вообще успели что-то спланировать. Она сказала, что П. не знает, когда вернется, но она старается поскорее дописать новую книгу, чтобы быть готовой к сроку и иметь достаточно денег на подвенечное платье. Спросила, не посоветую ли я ей подходящего портного, – проявляет деловитость и не поскупится на действительно
мастерски пошитый наряд, но нужно быть осторожной с рекомендациями, так как я не представляю, сколько люди зарабатывают написанием книг. Невежественно и глупо с моей стороны – так важно не уязвить ее гордость… В целом очень обнадеживающий вечер. Перед сном послала Питеру длинную восторженную телеграмму. Надеюсь, что в Риме не слишком душно и жарко, он плохо переносит жару.
24 мая. Чай с Гарриет. Пришла Элен – была очень груба и совершенно невыносима после того, как я представила Гарриет. Сказала: “Ну надо же! А Питер-то где? Опять сбежал за границу? Какой он все-таки безответственный сумасброд”. Стала подробно обсуждать светские новости, то и дело приговаривая: “Вы не знаете таких-то и таких-то, мисс Вэйн? Нет? Это