Да не за что, сказала Гарриет и неуверенно спросила, не хочет ли он перекусить. Суперинтендант ответил, что не возражает, в данный момент гостиная ему больше не нужна. Он только хотел обменяться парой слов с этим самым Макбрайдом о финансовой стороне дела, но потом сразу же его отпустит. Он тактично отказался от приглашения за стол, но согласился перехватить хлеба с сыром на кухне. Когда доктор закончит, можно будет завершить опрос с учетом результатов медицинского исследования.
Годы спустя леди Питер Уимзи любила рассказывать, что первые дни медового месяца остались в ее памяти как длинная вереница разнообразных сюрпризов, прерываемая самыми невероятными трапезами. Впечатления ее мужа были еще менее связными: по его словам, в те дни ему казалось, что он слегка пьян и его подкидывают на одеяле. Капризная и своевольная судьба вдруг особенно резко дернула одеяло и забросила его к концу этого странного и неловкого ланча на седьмое небо. Он стоял у окна и насвистывал. Бантер, летавший по комнате, раздававший сэндвичи и устранявший следы беспорядка, которые оставались после отъезда трубочиста, узнал мелодию. Ее же он слышал вчера вечером в дровяном сарае. Ничто не могло хуже подходить к случаю, ничто не могло сильнее оскорбить врожденное чувство пристойности, но, подобно поэту Вордсворту, он мог сказать: “С восторгом слышу голос твой”[121].
– Еще сэндвич, мистер Макбрайд?
(Молодая жена в первый раз принимает гостей за своим столом. Странно, но так и есть.)
– Нет, спасибо, премного вам благодарен. – Мистер Макбрайд проглотил последний глоток пива и аккуратно вытер рот и пальцы носовым платком.
Бантер набросился на пустые тарелку и стакан.
– Надеюсь, вы поели, Бантер?
(Надо помнить о слугах. Лишь две вещи во вселенной неизменны: смерть и обед слуг – и вот они обе.)
– Да, спасибо, миледи.
– Как я понимаю, эта комната скоро понадобится полиции. Доктор еще там?
– По-видимому, он закончил свое исследование, миледи.
– Хорошенькое дельце, ничего не скажешь, – сказал мистер Макбрайд.
La caill’, la tourterelle
Et la joli’perdrix —
Auprès de ma blonde
Qu’il fait bon, fait bon, fait bon,
Auprès de ma blonde…[122] Мистер Макбрайд оглянулся в возмущении. У него были свои представления о приличиях. Бантер рванулся к окну и привлек рассеянное внимание певца.
– Да, Бантер?
– Простите, ваша светлость. Но, учитывая печальное происшествие…
– Э… что? А, прошу прощения. Я издавал какие-то звуки?
– Мой дорогой.
Он едва заметно, украдкой, улыбнулся, как будто бросая ей вызов, но она не дрогнула и выдержала ровный тон укоряющей жены.