Подпоручик покраснел. Такой кличкой его дразнили в полку, после случая, когда он, еще до войны, находясь на рождественском балу у самарского губернатора и пребывая в приподнято-шампанском настроении, сыграл с завязанными глазами с дамами в прятки. Там, случайно наткнувшись на самого губернатора и приняв его отчего-то за барыню, он и произнес свое знаменитое «Ку-ку, мадам! Вот и я!» и попытался поцеловать пойманную фигуру, чем сотворил большой конфуз и обрел себе красочное прозвище.
– По штатному расписанию, в полку имеется лишь один офицер в чине подполковника, так что… Вы – это вы, Георгий Григорьевич. Прошу извинить за фамильярность. Это никак не свидетельствует о неуважении. Просто желаю сразу разъяснить, что об офицерах части мне известно если не всё, то многое.
– Что ж, действительно, начальник штаба, Ефимов, к вашим услугам, – ответил подполковник, изучивший предписание, нимало не смущаясь тем обстоятельством, что его внезапная мелкая ложь так удачно раскрыта. – Одного не пойму. Тут написано, что вы по особому заданию штаба и что с нашей стороны надлежит оказывать всяческое содействие, но… Как-то всё невнятно, что ли. Мало ли, что вам захочется тут сотворить, а нам, значит, оказывать содействие. Здесь армия, молодой человек.
Ивовые тени, почти уже успокоившиеся, вновь насторожились, принявшись заново ощупывать пришельца, и в умиротворенном воздухе пропела птица.
– Прошу меня извинить. – Прапорщик пожал плечами. – Со временем, возможно, я отвечу на многие вопросы. И сотворить мне захочется лишь то, что послужит делу победы наших армий. А еще, – взглянув на подпоручика, – я не из разведки.
– Как это? Тут прямо указано – сбор информации, анализ обстановки…
– Ввиду начала военных действий, при штабах созданы контрразведывательные отделы. Такой отдел отныне существует и в Восьмой армии, и именно к нему я и отношусь. Разведчику не обязательно знать всё про всех в нашей армии, гораздо важнее ему быть знакомым с офицерским составом противника и их планами. А я…
– Ясно. Вы – фискал, приставленный, чтобы отслеживать неблагонадежных.
– Я не жандарм, господин подполковник. Да и задача моя несколько иного свойства.
– Разве эти ваши отделы комплектуются не из жандармских служащих? Кем вы были до войны? Вернее, до создания таких отделов?
– До начала войны имел честь принадлежать к корпусу императорской пограничной стражи. Хотинская бригада. К жандармской службе, увы, касательств не имел.
– Отчего такое сожаление?
– Оттого, что в жандармском корпусе есть чему научиться. По их ведомству хватает умелых людей. Мы ведь к Министерству финансов относились. Бумаги, аудиты, всякие правовые коллизии, хотя и границу стерегли. А по досмотру и фискальным делам таможенная служба занималась. Так что зря вы так о жандармах. Работали вместе, видел их в деле.