…Любовь моя, хотел бы я каждый вечер возвращаться к тебе. Хотел бы, чтобы каждый вечер ничего не мешало нам быть вместе. Чтобы я мог держать тебя за руку и глядеть в твои небесно-голубые глаза…
* * *
– Мне опять снился сон, – сказала Лиза, глядя за окно.
На небе вновь была полная луна, и – ни единого облачка. От этого Серж был сердит. Он ждал грозу. Он жаждал грозу: Серж в своих опытах хотел обогнать Теслу. Ему не терпелось изобрести то, что затмило бы все предыдущие выдумки его ученого соперника. А пока погода была ясная, Серж изобретал чудо. Намедни он узнал, что через месяц в Париж прибудет молодой человек, который, как говорили, был чертовски хорош собой. Молодого человека очень интересовали последние достижения науки, которые он предпочитал покупать через посредников, чудеса же и идеи он покупал при личной встрече и, поговаривали, за баснословные деньги. А деньги Сержу были теперь нужны – он решил создать высокочастотный трансформатор…
– Я знаю о твоих снах, дитя мое, – ответил Серж небрежно: он был увлечен работой. – Как только… – тут Серж снял круглые очки и посмотрел на Лизу. – Скоро у меня будет весь мир, Лизонька! Весь! И тогда закончатся твои сны: душа твоя будет счастлива.
Лиза верила Сержу: ей приходилось ему верить. Но – сон стоял перед глазами. Будто она шла вновь в атласном черном платье по улицам тихого старого города и вдруг услышала артиллерийские залпы, и вместо того, чтобы немедленно уйти прочь, полетела к солдатам. Невидимая, она остановилась возле самого молодого. Лиза затыкала уши при каждом залпе, а после оборачивалась на солдата. И вдруг он упал убитым. Тогда Лиза присела и обняла его. Всё стихло. Лиза заметила, что подол платья испачкан в слякоти, что на кружевных перчатках – кровь и грязь, и ей труднее стало дышать, но она в том винила корсет. Кругом – тишь, и Лиза черной тенью поднялась к небесному сумраку.
3
– Она в Париже… – сказал Аркадий.
– Вы тоже, – заметил я.
Мне было почти жаль его. Наверное, чувство жалости – одно из самых разрушительных для человека. Оно заслоняет всё живое в том, кого жалеют.
Я закурил.
– Быть может, я с нею встречусь…
«Черт возьми, – подумал я. – Бери экипаж и езжай к ней, тем более что Лиза написала тебе, где остановилась! И прекрати ныть». В конце концов, его почти детская беспомощность начала меня раздражать. Вчера вечером Аркадий сел рядом со мной на террасе гостиницы и принялся рассказывать о Лизе мне, постороннему человеку. О том, что она уже полгода живет в Париже, что до этого они иногда виделись на вечерах, куда приглашали его общие с Лизой знакомые, что он писал ей, когда они жили в Петербурге, что теперь она пишет ему после переезда во Францию. На мое счастье, я прослушал добрую половину его истории – я думал, как мне продать чудо. Я подобного еще не продавал, и потому эта мысль занимала меня и тогда, и весь сегодняшний день.