– Мне очень жаль, – сказал я.
Только это пришло мне на ум. Я даже на мгновение посочувствовал Лизе.
– Я знаю, кто вы, – вдруг сказала она. В ее голосе я слышал досаду и усталость. Лиза еще раз тихо вздохнула. – Вы продаете мир. Я видела вас в своих снах. Я видела, чтÓ вы делаете.
Лиза смотрела на меня ровно и спокойно, так, как будто бояться ей уже больше было нечего.
– А ктÓ вы? – спросил я.
– Я просто мечта, – тихо ответила она.
– Вы хотели бы что-нибудь продать? – нагло спросил я.
– Войну, – не страшась меня, ответила она.
Тут зарядил ливень, и Лиза отвернулась от меня. Лиза любила дождь. Я точно знал. Так же, как и то, что она не любила войну. От войны ее руки были испачканы землей, а ее кровь – в земле. Я никогда не пачкал руки именно кровью, но другие могли бы так сказать.
– Продано! – улыбнулся я, ибо чувствовал к Лизе необъяснимую симпатию, и, сняв белые перчатки, подставил ладони дождю.
* * *
Во второй раз я встретил Лизу в кафе у железнодорожного вокзала в Париже. Была половина одиннадцатого вечера – мой поезд в Афины, куда меня любезно пригласили, отправлялся через полчаса, и я решил выпить с Лизой чашечку кофе. Лиза не возражала. И тогда тоже на ней было траурное платье, с корсетом, как уже не носили. Лиза уезжала на юг Франции, к подруге, которая согласилась стать ей компаньонкой.
– Он не оставил мне ничего… – сказала Лиза и посмотрела на меня.
Однако и в этот раз я не разглядел ее лица: Лиза в вуали сидела спиною к свету.
– Может ли быть, чтобы мечта жила дольше своего создателя? – спросила она.
– Вероятно, пришло время мечте жить своей жизнью, – ответил я.
– Жить… Вы знаете, почему я до сих пор живу? – спросила она так, как будто я должен был знать ответ.
Впрочем, Лиза и сама только вчера узнала, прочитав дневники Сержа.
– Из-за вас, – сказала она.
Я провожал Лизу взглядом, когда мы попрощались. Лиза ушла, окутанная тенями и грезами. Она села в вагон, и паровоз, громко прогудев и напустив дыма, увез Лизу, увез из моей жизни. Я почувствовал, что для меня ушло что-то очень дорогое и близкое…
…Любовь моя, я взял отпуск и плыл на громадном пароходе к тебе, к теплым берегам Америки. И само мое сердце подгоняло махину. Мне не терпелось быстрее увидеть тебя. Обнял бы тебя, расцеловал бы, любовь моя, за твою красоту, за твою молодость, надежды и мечты! Ты и сама, любовь моя, – моя греза. Вот только примешь ли ты мои сердечные порывы?..
6
Серж ходил по комнате взад и вперед, туда и обратно. Все его мысли были о новом изобретении, о том, которое он еще не создал, о той идее, которую он еще не претворил в жизнь. Да, его опыты по телепортации удались, да, он сконструировал самого настоящего механического робота, да, его задумка с передачей тепловых лучей была близка к успеху! Да! Но Серж хотел большего. Гораздо большего. Вдруг кто-то придумает передать лучи скорее него? Вдруг кто-то создаст робота более совершенного всего через полгода? А через каких-нибудь пятьдесят или сто лет про его механического робота и вовсе никто не вспомнит.