Постоит, постоит Филимон Иванович возле колхозного двора (теперь это всего лишь бригадный двор), послушает, как Тимош Мизинец отправляет людей на Вдовье болото, почешет затылок, сдвинув шляпу на глаза, и идет к бабке Тройчихе успокаивать нервы. «Хорошо, — думает себе, — что есть в селе такая бабка, у которой можно дешево и сердито любую кручину залить, утопить какую угодно беду. Одним духом выпьешь медную кварту[5], и станет тебе легче и милее жить…»
Вот и сейчас сидит Филимон Иванович за столом, а бабка Тройчиха все подливает.
— Недорого, трешка всего…
— Удивительная ты баба! Государство снижает цены, а у тебя, Тройчиха, старая такса.
— Я не государство. Государство богатое, а я бедная.
И держится своего: трешка за кварту. И раньше трешка, и теперь трешка. Говорят, правда, что кварта стала больше, но это как для кого. Кому она большей, а кому и меньшей кажется. Когда-то Товкачу хватало одной, теперь он берется за вторую, а иногда и этого мало.
— Добрая у тебя, Тройчиха, горилка! Ай, добрая! Настоенная на дубовой коре. То, что надо…
Заедает грибами, а она все угощает:
— Пей, Филимон, пей!
И он пьет. Скажет: «Будьмо!» — и после третьей не видит уже ни Тройчихи, ни кварты. Все кружится у него перед глазами, и только песня напоминает, что он еще не выпал из этого вертящегося мира в серую безвестность. Затянет свою любимую:
Коло млина, коло броду
Два голуби пили воду…
Смотрит Товкач на этот мир-оборотень блуждающими глазами и спрашивает:
— Тройчиха, а Тройчиха, ты еще жива? Ты еще на месте?
— Я тут, я тут, Филимон, я на месте…
— А я не на месте. Меня скинули с председателя… Скажи мне, Тройчиха, где правда?.. Молчишь? Такого хозяина столкнули, а ты молчишь… Думали — пропадет Филимон… А он завтра возродится на новом месте. По-твоему, Тройчиха, я пропащий? А по-моему, я не пропащий…
Тут входит в хату сельский поэт Филипп Онипка. Шепчет Тройчихе:
— Одну-единственную для вдохновения…
Осушает кварту, утирается рукавом и делает большие удивленные глаза:
— Филимон! Ты это или не ты?
— Я, голубчик, я. Сложи, Онипка, про меня стих!
— А кварта гонорара будет?
— Будет, голубчик, чтоб я так жил, будет.
Онипка становится в позу, закатывает глаза под лоб и экспромтом выпаливает: