— Врагов советской власти… — начал Скидан.
— Не надо, говорю! — Пистолет погрозил ему черным глазом. — Грош цена такой власти, которая боится детей! Вообще грош цена власти, которая боится собственного народа. Враги народа — это вы, и не надо! Понял?
— Я не убивал детей, — сказал Скидан.
— Да ты вообще никого не убивал! — Краснов оскалился в страшной улыбке. — Убитые не могут быть свидетелями. Разве что я… Только судить тебя некому. Разве что мне самому…
— Я к тому сказал о фронте, — решился перебить Скидан, — что для меня ТАМ был фронт и долг, а здесь — все другое. Это ДРУГОЙ мир, пойми ты!
— Ну еще бы! — Краснов согласился охотно. — Там все рабы, а тут — все свободные. Уже и некого убивать. Но ведь если тебе кто-нибудь прикажет, ты быстро найдешь. Ты вон уже и сам искал… Ну, ладно, — он вдруг резко сменил тон, — хватит философии. Мне нужны сведения, и ты мне их дашь.
Этого Скидан не ожидал, хотя только этого он и хотел: втолковать полупомешанному человеку, что здесь не Советский Союз, не Россия, не Магаданская область и даже какой-то не 1950-й год.
— Спрашивай, — сказал он звонко.
— Ишь, ты, — оценил Краснов. — Ну, посмотрим, что тебе разрешили…
И он спросил, почему все же его, беглого зека, не вернули в лагерь. Власть, что ли, переменилась? Можно считать, что так, ответил Скидан. А если без допущений? Без допущений придется повторить, что здесь другая страна, другое общество, где только… два человека знают, что такое НКВД. Эти люди — Скидан и Краснов. А почему энкэвэдэшник Краснов стал вдруг Скиданом? Нет НКВД, нет и энкэвэдэшников, ответил Скидан.
— Следы заметаешь, — заключил Краснов. — Значит, рыло сильно в пуху.
— Нет больше Краснова, — резко сказал Скидан.
— Тебя, — ответил Краснов. — А мне прятать нечего. Мои руки только в немецкой крови, но там не я начал.
Потом был вопрос о жизни в Магадане: такова ли она, как показывают в кино? При этом Краснов указал стволом на свой терминал. Тут же встал, включил одну из информационных программ, вернулся на диван, а Скидана вместе с креслом развернул так, чтобы он тоже видел экран. При этом бывший начальник лагеря оказался боком и бывшему зеку, в еще более невыгодном для себя положении. Надежда на прыжок исчезла полностью.
— Что это? — спросил Краснов.
— Прибавь громкость, — предложил Скидан.
— Да нет, мне интересно, что ты скажешь.
Бедный капитан Краснов считал себя такой важной персоной, что верил, будто для него одного станут сочинять и транслировать восемнадцать программ элевидения.
Был включен канал транспорта и связи. Только что исчезла с экрана какая-то электросхема, и появился треугольник с самолетным килем, под которым изрыгали огонь две дыры. Это сооружение было какой-то смесью самолета и воздушного змея, но летало, судя по его тени на облаках, очень быстро. Вперед выступал пикообразный нос с двумя маленькими, совсем крохотными крылышками,