«Да уж, Андрей Юрьевич, не хватало вам только сорокалетних трахать, — заметил самому себе с веселой укоризной, выходя из подъезда и садясь в работающий теплый «мерседес», прогретый по его указанию Лехой, которому позвонил, собираясь выходить от Таньки. — Для полного счастья только этого и не хватало…»
— В Переделкино, Андрей Юрьевич? — почтительно поинтересовался Леха, прежде чем вылезти из «мерса» и пересесть в джип к пацанам.
— Сейчас в одно место заскочим, — сказал, не объясняя, что надо пополнить запасы кокса, который нюхал в последний раз в тот день, когда ранили Корейца. — Короче, сейчас за мной, а оттуда в Переделкино…
Он посмотрел в зеркало заднего вида на собственное отражение, подмигнув самому себе. Мысль о кокаине подняла настроение — хотя ясно было, что если и удастся сегодня нюхнуть, то только после того, как Кореец заснет. И тут же вспомнил, что сегодня Рождество — надо взять чего-нибудь, Генку порадовать в его американский праздник, да и себя заодно. Надо оттянуться — давно пора, а то засиделись, вот и внутри херня какая-то, даже траханье толком не пошло.
«И ни при чем здесь Танька, — подумал напоследок, посмотрев на ее подъезд. — Ну стерва, ну хитрая — так зато в койке хороша, а в кабак с ней придешь, так все таращатся. А то, что бабок хочет за койку, — так они все такие…»
«Мерседес» нерешительно заерзал колесами по раскатанному льду и несколько секунд спустя плавно тронулся с места. Словно после короткого размышления — повиноваться или нет — признав в этом задумавшемся человеке того самого Лешего, которого вез сюда пару часов назад и который управлял им, тяжелым и величественным автомобилем, жестко и без колебаний и раздумий. И его сейчас надо было как можно быстрее и надежнее доставить туда, где его ждет удовольствие, которое не испортят никакие лишние и ненужные мысли…
Она вздрогнула, услышав звяканье ключа в замке, и поспешно выскочила в коридор, глядя на вошедшего Сергея — как всегда, молчаливого, как всегда, устало кивнувшего.
— Привет. Долго ты сегодня, я уж тебя заждалась.
Он посмотрел на нее немного удивленно — фраза действительно была странноватой, потому что он часто приходил поздно и слово «заждалась» могло бы относиться к самому началу совместной жизни, но уж никак не к сегодняшнему дню.
— Давай, быстро переодевайся — и за стол.
— Да ты что, мать! — Он, с тех пор как родилась Светка, начал ее так называть, матерью, и ей это не нравилось поначалу, но давно привыкла. — Времени-то уже. Чайку сделай — и хватит. Я на работе поел, да и поздно уже ужинать…