— Интересно, куда?
— Куда захотите. Ресторан, казино, клуб какой-нибудь — на ваш вкус.
— Послушайте, я не понимаю, — начала она, и вправду не понимая, зачем он куда-то ее приглашает, но он перебил:
— Раз так, то давайте я хотя бы довезу вас. Вам куда?
Она категорично мотнула головой, шагнула мимо него.
— Ну почему женщины такие жестокие? Неужели так сложно осчастливить человека в праздник, доехать с ним до работы, хотя бы до метро, подарить ему незабываемые воспоминания, которыми он будет наслаждаться весь следующий год…
Это прозвучало так… так не по его, что она остановилась, повернулась, улыбаясь в ответ на улыбку.
— Ну если только до метро…
В машине вкусно пахло, и кожаное сиденье после матерчатого жигулевского показалось необычно мягким, и мотор урчал сыто и тихо, и панель мигала разноцветными огоньками. Какой-то другой мир, незнакомый, но не пугающий, фантастически комфортный — в общем, ирреальный.
Он придержал дверцу, пока она садилась, закрыл ее аккуратно, сел рядом, обогнув машину. Посмотрел внимательно на нее, но она, почувствовав взгляд, смотрела перед собой. А потом, взглянув вниз, быстро поджала ноги — сапоги, почти новые, купленные всего-то два года назад, такие уютные и теплые, показались старыми и убогими — и поправила на коленях юбку.
— Куда прикажете?
— До «Полежаевской».
Он кивнул, передвинул какой-то рычаг внизу — и черная громадина легко, без судорожного хрипа и нелепых рывков, поползла вперед. Она делала вид, что изучает машину — хотя в машинах не разбиралась и они ей были неинтересны, — потому что иначе надо было бы о чем-то говорить. И не заметила, как в конце дома к автомобилю пристроились два джипа, приклеились словно.
— А дочка у вас симпатичная, — заметил он неожиданно. — Сколько ей?
Она вздрогнула, испугавшись вопроса, и покраснела услышав:
— Алла, за кого вы меня принимаете?
— Да я не…
— Я понял. — Он так охотно согласился, что румянец на щеках стал еще жарче. — Бандит и насильник, охотящийся на больших дядей и маленьких девочек. Не могу сказать, что вы мне польстили. Ну почему, если человек ездит на «мерседесе», значит, он ужасно плохой? Скажите, если я пересяду на «Жигули», я наконец покажусь вам хорошим?
Она поняла вдруг, что это и есть тот самый хваленый «мерседес», ставший уже притчей во языцех, каким-то символом прямо. Когда она слышала на работе или от Сергея это название, с соответствующим оттенком, естественно, то сразу представляла нечто невероятное — типа унитаза из золота. А это была просто красивая машина — без бара, холодильника, телевизора, просто очень комфортная, роскошно отделанная внутри и снаружи. И все.