— Точно.
— Но ради всего святого, что это за улики?
— Абсолютно достоверные. Совершенно стопроцентные. Даже, я бы сказал, старомодные. Такие встречаются скорее в ваших криминальных романах, чем в реальной жизни.
— Ну хорошо, тебе уже удалось пробудить во мне просто жгучий интерес, — воскликнул Эллери с яростью в голосе. — Хватит интриговать, переходи к делу! Что это еще за неопровержимые старомодные улики?
— В библиотеке все перевернуто так, будто там шла ожесточенная борьба. Даже валялся нож. Правда, прекрасно? Мы также нашли на месте преступления пуговицу…
— Какую пуговицу?
— Из чистого золота. С монограммой М. И.
— Марко Импортунато?
— Да. На ней даже остались нитки. Это улика номер один.
— Пуговица… — повторил Эллери. — Фи, пуговицы убийцы на месте преступления уже давно вышли из моды. А другая улика?
— Еще более несовременная.
— Что?
— След ноги, — ответил инспектор Квин.
— След ноги? Голой ноги?
— Нет. Отпечаток мужского ботинка.
— Где он был обнаружен?
— На месте преступления, в библиотеке убитого.
— Но… Вы уже определили, что это след ноги Марко?
— Точно.
— Надо же — пуговица и след ноги! — поцокал языком Эллери. — И это в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году! Ну что ж, бывает всякое. Но если все так ясно, что же тебя тревожит, папа?
— Не так уж тут все и ясно.
— Но ты же вроде сказал…
— Я сказал тебе, что дело очень запутанное.
— Почему же запутанное? Из-за чего?
Старик поставил пустой стакан на пол, у самых своих ног. Как видно, чтобы легче было его опрокинуть. Эллери с недоверием следил за его манипуляциями.
— Мне жаль, что я затеял все это, — уже искренне сказал его отец и поднялся. — Давай забудем обо всем этом, мальчик мой. То есть я хочу сказать, забудь ты.
— Вот уж спасибо, так спасибо. Как же я теперь забуду! Это наверняка один из крайне запутанных случаев, которые на вид кажутся совершенно простыми, а потому…
— А потому? — нетерпеливо подхватил инспектор.
— А потому я уже чувствую, что меня, к сожалению, неотвратимо свалит моя старая кишечная лихорадка. Ты ведь знаешь, отец, это последствия ужасного ранения, когда, я получил пулю из афганской винтовки, которая в битве при Мэйванде попала мне в шейную артерию и раздробила плечо.
— Постой, постой, какое плечо? Какая еще пуля тебе попала в артерию? В каком таком сражении?
— По всем вышеперечисленным причинам я, к сожалению, буду вынужден сообщить своим издателям, что состояние здоровья не позволяет мне сдать книгу в срок. Да и какая, собственно, разница. В их каталоге новинок она все равно затеряется. Ни один издатель никогда не ценит по достоинству автора детективов — за исключением тех случаев, когда кладет себе в карман прибыль от его презренных сочинений. Мы — пролетарии литературы.