Основой внешнеполитических комбинаций «железного канцлера» новоиспеченной Германской империи было сотрудничество трех консервативных государств — Германии, Австро-Венгрии и России. Бисмарк понимал, что разгрома 1870 года и отторжения Эльзаса и Лотарингии французы не простят немцам никогда, так что Франция на долгие годы останется главным противником Германии. Викторианская Британия строила заморскую империю и была, казалось, вполне удовлетворена своей splendid isolation («блестящей изоляцией»); с ее стороны в Берлине пока не ожидали ни угрозы германским интересам, ни помощи французам. Оставалось укрепить позиции Германии на востоке — и Бисмарк предложил идею «союза трех императоров» (Dreikaiserbund).
6 июля 1873 г. в Шёнбрунне Франц Иосиф принял Александра II. Оба монарха сознавали, что интересы их стран совпадают далеко не во всем, однако принципы консервативнодинастической дипломатии Меттерниха по-прежнему кое-что значили для них, посему австро-русская конвенция была подписана. В сентябре к ней присоединился Вильгельм I. Бисмарк торжествовал. «Я хотел, — откровенничал канцлер с британским послом, — чтобы три императора представляли собой столь же гармоничную группу, как грации Кановы (композиция знаменитого итальянского скульптора. — Я.Ш.), а Европа получила бы живой символ мира и взаимного доверия».
Доверие, однако, не было ни прочным, ни долгим — во всяком случае между Веной и Петербургом. «Восточный вопрос» оставался камнем преткновения в отношениях двух держав. Вытесненная из Германии и Италии, не заинтересованная, да и не способная к завоеванию заморских колоний, габсбургская монархия рассматривала Балканы как естественную и, пожалуй, единственную сферу своих жизненных интересов. Вековечная мечта русских царей об изгнании турок из Константинополя и контроле над Босфором и Дарданеллами вызывала в Вене ужас: русская армия на берегах Босфора и русский флот в Средиземном море и на Адриатике означали бы конец Австро-Венгрии как великой державы, усиление панславистских настроений среди подданных Габсбургов и возможный крах монархии. Ничуть не лучшим вариантом было бы и создание на юго-востоке Европы крупного славянского государства, зависимого от России. Поэтому сохранение дряхлой Османской империи стало важным элементом внешней политики Вены. Граф Андраши, назначенный в 1871 г. министром иностранных дел, отмечал: «Если мы не поддержим Турцию, все эти [националистические] настроения обернутся против нас... Если там (на Балканах. — Я.Ш.) появится новое государство — мы погибли, поскольку будем вынуждены принять роль «больного человека Европы».