В 1875 г. ситуация на Балканах резко обострилась: вспыхнуло восстание в Боснии, затем — в Болгарии. Турки действовали против повстанцев с необычайной жестокостью. В России общественное мнение требовало от царя и правительства выступить в защиту «православных братьев». Отношения между Петербургом и Константинополем быстро ухудшались. В Вене должны были принять какое-то решение: открыто выступить против русского союзника не представлялось возможным, поддержать его в борьбе против Турции означало бы поставить на карту будущее самой Австро-Венгрии. Бисмарк советовал Андраши договориться с русскими о разделе сфер влияния на Балканах — на случай полного вытеснения Турции из этого региона. Однако шеф Балльхаусплатц (площадь в Вене, где находилось министерство иностранных дел) был настроен антирусски: капитуляция венгерской революционной армии перед корпусом Паскевича в 1849 г. оставалась для него, как и для большинства венгров, символом национального унижения.
Франц Иосиф пока колебался. В 1875 г. он побывал в Далмации — одной из самых живописных, но и наиболее бедных своих провинций. Поприветствовать императора приехали влиятельные люди из соседних Боснии и Герцеговины. Многие из них, устав от жестокого турецкого правления и вечных беспорядков, были настроены по отношению к Австро-Венгрии весьма благожелательно. Франц Иосиф прощупывал почву: присоединение Боснии и Герцеговины к монархии в будущем могло бы значительно улучшить геополитическое положение Австро-Венгрии, усилить ее влияние на Балканах и Адриатике. Однако император не собирался ни воевать из-за Боснии с Турцией, ни вступать в конфронтацию с Россией. Лучше всего было бы, если бы русские разбили турок, а дунайская монархия, оставаясь в стороне, смогла бы затем пожать плоды чужой победы. В январе и марте 1877 года были подписаны соглашения, в соответствии с которыми Вена обещала Петербургу в случае русско-турецкой войны благожелательный нейтралитет — в обмен на свободу действий в Боснии и Герцеговине и очень важное для австрийцев обещание не создавать на Балканах «крупное компактное государство, славянское или какое-либо еще».
24 апреля 1877 г. Россия объявила войну Турции. Хотя армия султана оказала неожиданно упорное сопротивление у Плевны и на Шипкинском перевале, к началу следующей весны русские войска стояли у ворот Константинополя. 3 марта 1878 г. в местечке Сан-Стефано было подписано перемирие. (В российской историографии его называют «Сан-Стефанским миром». Однако, учитывая, что это соглашение привело к прекращению боевых действий, но его положения не были признаны великими державами и пересмотрены на Берлинском конгрессе, термин «перемирие» представляется мне более уместным.) Его условия в Вене и других европейских столицах восприняли со страхом и неудовольствием: предусмотренное ими создание Болгарии, формально — государства под верховным сюзеренитетом султана, фактически — русского сателлита, было нарушением русско-австрийской договоренности о недопустимости возникновения «балканской Пруссии или Пьемонта». Значительно усиливались также Сербия и маленькая Черногория. Эта цепочка православных государств вдоль южных границ Австро-Венгрии представляла непосредственную угрозу ее интересам. К счастью для венских политиков, не они одни были обеспокоены резким ростом русского влияния на Балканах. На пересмотре итогов русско-турецкой войны настаивали также Париж и Лондон. Вовремя вмешался и Бисмарк: заявив, что Германия намерена играть роль «честного маклера» в разрешении возможного европейского конфликта, он предложил Берлин в качестве места проведения международного конгресса, на котором должен был обсуждаться балканский вопрос.