Был ли Карл готов к этому?Даже откровенно симпатизирующие ему историки сходятся во мнении: нет, не был. До лета 1914 г. молодой эрцгерцог находился в тени Франца Фердинанда. Однако и после гибели последнего Франц Иосиф по-прежнему не посвящал внучатого племянника в хитросплетения высокой политики и почти не готовил его к будущей высокой миссии. Почему? Одна из версий такова: император-пессимист, который с самого начала войны догадывался, что она не сулит монархии ничего доброго, не хотел, чтобы имя его преемника было связано с решением о вступлении в войну и руководством боевыми действиями. Это якобы давало Карлу в будущем возможность более свободно вести с противником переговоры о мире.
Однако более правдоподобным нам кажется другое объяснение. Отстраненность молодого эрцгерцога от важных политических решений вплоть до его вступления на престол была вызвана прежде всего теми изменениями, которые произошли в механизме управления дунайской монархией в последние годы царствования Франца Иосифа. Высшая гражданская и военная бюрократия, при всей своей лояльности и внешне безупречном монархизме, в действительности давно уже вела свою игру, стремясь самостоятельно определять политику государства. Франц Иосиф был стар и пассивен, что позволяло чиновничеству добиваться своих целей, умело дозируя информацию, поступавшую на стол к императору. Обстановка, в которой провел последние годы жизни престарелый государь, была, по сути дела, создана его окружением с таким расчетом, чтобы царственному старцу было спокойно и уютно. Это давало значительную свободу действий сановникам, которые хотели творить политику самостоятельно — Конраду, Берхтолъду, Кробатину, Тисе и др. Императору они оставляли политику «виртуальную», право говорить «да» или «нет» — и при этом не замечать, что к тому или иному ответу его мягко, но решительно подвели, не оставив, в сущности, возможности выбора (как это случилось в решающие дни июльского кризиса).
Противостояние Франца Иосифа и Франца Фердинанда тоже было на руку чиновной верхушке: система сдержек и противовесов, за счет которой соблюдался баланс между Шёнбрунном и Бельведером, создавала среду, в которой управление государством, лишенным стратегических целей (поскольку император не желал ничего менять, а наследнику этого не позволяли), осуществлялось исключительно бюрократическими методами. Роспуск рейхсрата весной 1914 г. привел к дальнейшему усилению этих тенденций. Структуры исполнительной власти приобрели ничем, кроме слабеющей воли императора, не ограниченные полномочия, а после начала войны были приняты чрезвычайные меры, способствовавшие небывалому усилению военных властей (подробнее см. след, главу).