В ТЫЛУ (1914-1916)
Восторг, возбуждение, ура-патриотический психоз, сопровождавший вступление в войну практически всех ее участников, исчез довольно быстро. Спустя всего лишь несколько месяцев надежды воюющих сторон на быструю победу растаяли, и Европа с ужасом поняла, что война, в которую она втянулась — тотальная, непохожая на все предыдущие. Даже почти 20-летняя наполеоновская эпопея не требовала от участвовавших в ней держав такого предельного напряжения сил, как Первая мировая. Император французов провел длинную серию быстрых кампаний — поначалу победоносных, позднее катастрофических. Война же 1914 г. обернулась одной бесконечной кампанией, в которой, как вскоре выяснилось, экономическая мощь той или иной страны была едва ли не важнее ее военной силы. Борьба велась на истощение врага. Как будто вновь стало актуальным военное мышление XVIII в., отдававшее предпочтение подрыву хозяйственных сил противника. Но если в XVIII столетии лучшим способом достичь этой стратегической цели было уклонение от генерального, решающего сражения, то Первая мировая принесла с собой прямо противоположный подход: провоцирование гигантских битв, в которых оперативный успех стоял на втором месте. Враг должен был быть прежде всего обескровлен.
Этому способствовали и военно-технические факторы: начало XX в. стало тем редким периодом военной истории человечества, когда средства обороны оказались эффективнее наступательных вооружений, «щит» был сильнее «меча». Поэтому на Западном, итальянском и большей части Восточного фронта, в 1916—1918 гг. и на Балканах армии зарылись в землю, поливая друг друга свинцом и отдавая сотни тысяч жизней за клочки земли, многим меньшие, чем любая из вотчин какого-нибудь венгерского магната или русского помещика. Четверть века спустя, в годы Второй мировой, ситуация была уже качественно иной: с развитием боевой авиации, появлением танковых и механизированных соединений «меч» снова стал преобладать над «щитом», война опять приобрела мобильный характер, и линии фронтов в 40-е гг. порой в течение считанных недель перемещались на сотни километров, о чем полководцы Первой мировой не могли и мечтать.
В таких условиях победить должен был тот блок, у которого окажется более крепкая экономическая база. И здесь центральные державы сразу попали в невыгодную ситуацию: если Германия обладала большим промышленным, финансовым, транспортным и т. п. потенциалом, то ни один из ее союзников не мог похвастаться ничем подобным. Слабые места австро-венгерской экономики проявились уже в первые дни войны, когда недостаточно густая железнодорожная сеть и относительно небольшой вагонный парк, с одной стороны, препятствовали максимально быстрому проведению мобилизации, а с другой — парализовали другие военные и гражданские перевозки, в том числе подвоз боеприпасов действующей армии. Так, неудачи австро-венгерских войск на Балканах осенью 1914 г. были связаны не только с бездарностью ее командующего генерала Потиорека, но и с нехваткой снарядов, вызванной их недостаточно оперативной доставкой на фронт, на что Потиорек горько жаловался верховному командованию. Кстати, точно с такими же проблемами столкнулась в первые месяцы войны и русская армия.