- И что? - я от нетерпения повысил голос.
- Ну, вот зачем, капитан, сразу кричать на бедного Самуила... - медик не оглядываясь на меня рылся в своей сумке и выудил из нее флакон из толстого черного камня с притертой пробкой. - Я таки попробую, но ничего не гарантирую... Ну-ка, ну-ка...
Медикус разжал зубы монаха деревянной ложкой и влил ему в горло тягучее остро пахнущее содержимое каменного фиала.
Несколько секунд ничего не происходило, затем доминиканец сильно вздрогнул всем телом и резко открыл глаза. Непонимающе повел зрачками и остановился взглядом на Самуиле - типичном носатом и губастом еврее с вьющимися пейсами и большими карими глазами, в которых была запечатлена все вековая печаль еврейского народа.
- Агрхх-х-х... - фра Георг издал каркающий звук, потянул руки к Самуилу, из его рта повалила пена, после чего доминиканец вздрогнул и забился в конвульсиях, выгибаясь всем телом.
А еще через несколько минут затих и... умер.
- И как это понимать... - Самуил попытался нащупать у него пульс и непонимающе пожал плечами. - И кому я вот это старался? Что он такое страшное увидел, хотел бы я знать?..
- Тебя, идиот... - мне неожиданно захотелось расхохотаться, но стиснув зубы, неимоверным усилием я заставил себя заткнуться.
Парадокс. Трагический, но парадокс. Началось все с упоминания евреев, а закончилось все как раз их присутствием. И надо же было доминиканцу увидеть, после того как он очнулся, физиономию Самуила... Его больным мозгам, скорее всего, причудилось то, что мерзкий барон и его хочет продать иудеям.
Хоть бы теперь среди сервов слушок не пошел о том, что мой лекарь траванул святого человека. А что... вполне может и такая сплетня пойти. Иудеи во все времена были ответственны за все грехи, даже за те которые не совершали... А уж в средние века!
- Отмучался святой отец... - печально произнес Тиль Веренвен и откинул назад капюшон.
- Хороший был. Молился много... - добавил кто-то из рыбаков.
- Больной, наверное, был... - прибавился еще один голос.
- А может просто Господь призвал его к себе... - вступил в разговор другой моряк, - за святость жизни.
- Теперь домик его освободился... - прозвучала следующая мысль.
- А у Брандта сын собрался жениться, а молодым жить-то негде... - сказал старик Адрис Тильгаут, штурман пиратов.
Я поднял голову, обвел взглядом своих рыбаков и сурово спросил:
- У кого тут сын женится?
- У него...
- Вот он...
Из толпы вытолкнули низенького крепыша, испуганно мявшего в руках шапку.
- Падай на колени... - зашипели на него из толпы.
- Проси господина...