– Откуда у тебя эта книга? – спросил отец. Он писал цифры в столбик на листке бумаги.
– От госпожи ван Амерсфорт, – сказал Томас.
Отец поднял голову. Он снял очки и рассеянно посмотрел на Томаса. – Ты хочешь сказать, что встретил госпожу ван Амерсфорт, и она сказала: «Вот тебе книга»?
– Нет, это было не так, – сказал Томас.
– А как тогда?
– Я помог ей занести сумку в дом, – сказал Томас.
– Какой ты молодец! – воскликнула мама. – Бедная женщина так одинока…
Отец опять надел очки и продолжал считать цифры.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты туда ходил.
Повисла тишина. Часы на каминной полке пробили шесть. Томас посмотрел на медных гекконов, которые по каминной полке ползли к потолку.
– Почему? – тихо спросила мама.
– Эта женщина – коммунист, сама знаешь, – сказал отец. Если на нас нападут русские, она тут же выйдет на крыльцо их приветствовать. А нас, христиан, всех уведут в рабство.
Опять наступила тишина. Двери на веранду были открыты. Было слышно, как в своих садиках разговаривают и смеются соседи. В комнату залетели обрывки музыки.
– Красиво, прошептала мама. «Люди – братья меж собой».
– Покажи-ка свою книгу, – сказал отец.
Томас положил книгу на стол.
– «Эмиль и сыщики», – прочитал отец. – Эриха Кестнера. По-моему, он тоже коммунист.
– Это просто детская книга. Какой от нее может быть вред?
Отец сдвинул книгу по столу в сторону Томаса. – Как можно быстрее отнеси ее назад, – приказал он, – и больше никогда не ходи туда.
– Можно я уже пойду готовить? – спросила мама.
– Как же ты тогда собираешься в этом месяце свести концы с концами? – спросил отец.
– Я добавлю из своих денег на одежду, – сказала мама.
– Нет уж, жена, – сказал отец, – так тоже не надо. – Он со вздохом достал свой кошелек из заднего кармана и вытащил из него купюру в двадцать пять гульденов. – Вот, держи, – сказал он. – Но постарайся укладываться в сумму на домашнее хозяйство.
Томас с книжкой выскользнул из комнаты. Мама с купюрой в двадцать пять гульденов пошла на кухню.
«Милая Элиза, – писал Томас в „Книге всех вещей“, – может быть, ты думаешь, что ты некрасивая, потому что у тебя кожаная нога, которая скрипит при ходьбе. Или потому что у тебя на одной руке только мизинец, а больше ничего. Но это не так. Ты самая красивая девочка на свете. Я думаю, потом ты будешь жить в замке с «роллс-ройсом» под дверью. Я это пишу не потому, что хочу с тобой встречаться, ведь тебе шестнадцать, а мне девять (почти десять), так что это невозможно. Я это пишу, по тому что это правда».
Томас смотрел в окно и думал: «Как жалко, что у меня не хватит духу написать это Элизе».