Прошу обратить внимание на расплывчатость формулировок. «На каком-то уровне», «отдавать себе отчет»… Точные слова вдруг исчезнут из вашего лексикона. Останутся одни приблизительные. Из черновика. Слова, которые еще можно исправить.
Обратимая ошибка.
Думаете, если я не юрист, то не знаю такого понятия? Заблуждение.
Суд вынес решение. Найдите в нем ошибку, и решение суда потеряет силу.
Искать ошибки легко.
Мне уж во всяком случае.
Вот первая: это неправильная больница.
То есть сама по себе больница отличная, но не «наша». «Наша» — в другой части города. И вот я говорю себе: как только состояние стабилизируется, его надо перевести.
Ему нужна постель с телеметрическими приборами. При переводе я должна за этим проследить.
Прошу заметить: только я могу за этим проследить. Не потому, что не доверяю больничному персоналу. Мне важно все контролировать.
Идем дальше. Разрабатываем план. Вслед за Джоном в «нашу» больницу можно будет перевести и Кинтану. Вместе они быстрее поправятся.
Я, кажется, не сказала.
Сегодня мы с Джоном уже были в больнице. Правда, в другой. У нашей дочери, которая вот уже пятый день лежит в реанимации в состоянии искусственно индуцированной комы.
Еще одна неправильная больница.
Если меня спросить.
Но попробуйте убедить взрослую дочь, что отделение неотложной помощи, в котором нет очереди, не обязательно самое лучшее.
Попробуйте с ней поспорить после того, как ее накачают обезболивающими и введут эндотрахеальную трубку.
«Почему все всегда должно быть по-твоему? — говорил Джон, когда мы ругались. А ругались мы часто. — Тоже мне истина в последней инстанции! Уступи хоть раз в жизни».
Сегодня вечером, когда мы вошли в палату, волосы у нее были влажные, слежавшиеся. Никто к ним больше недели не прикасался. Я попробовала в первый день, но так и не смогла расчесать. Раньше всегда расчесывала. Даже в Малибу, когда волосы были длинные, выгоревшие на солнце, позеленевшие от хлорки бассейна, из которого она не вылезала по целым дням. Она приходила с пляжа, и Джон укутывал ее в полотенце на открытой веранде у входа в свой кабинет, а я расчесывала ей волосы.
«Ты мне дороже собственного завтра», — сказал он ей перед уходом, склонившись над постелью.
Он говорил это каждый раз. Все пять дней.
Вдруг услышит.
Сегодня тоже. А потом мы вернулись домой, обсудили, где ужинать, и я разожгла камин…
Вновь возникает социальный работник. Провожает в пустую комнату рядом с приемным покоем. Просит подождать.
Возвращается в сопровождении какого-то подростка в белом халате. Представляет: «Лечащий врач вашего мужа».