Повисает молчание.
Я слышу собственный голос. Слышу, как говорю. — «Он умер, да?»
Врач смотрит на социального работника. «Ничего, — говорит социальный работник. — Она справится».
Они ведут меня к телу. Спрашивают, нужен ли священник. Говорю: нужен. Приходит священник.
Произносит слова. Я благодарю. Мне отдают серебряный зажим, в котором Джон держал водительские права и кредитные карточки. Отдают деньги из его карманов. Отдают часы. Отдают мобильный телефон. Отдают пластиковый мешок с его одеждой. Я благодарю. Социальный работник спрашивает, чем еще он может помочь. Прошу поймать мне такси. Он ловит. Я благодарю. Он спрашивает, есть ли у меня с собой деньги. Отвечаю, что есть. «Она справится».
Первое, что вижу, войдя в квартиру, — куртка Джона. Снял и бросил на стул. Подбираю.
Темная жидкость по-прежнему на полу гостиной. Теперь вижу, что это кровь.
Электроды от ЭКГ по-прежнему на полу.
Пустые шприцы на полу.
Есть несколько человек, которым необходимо сообщить. Кинтане. Но это невозможно. Кинтана в реанимации, без сознания, с капельницей, по которой бегут лекарства. Это о них мне сказали: «Она получает все необходимое».
«Все необходимое» меня не устраивает. Слишком приблизительно.
Мне дают названия. Я записываю. Нахожу в справочниках. Антибиотики. «Ванкомицин». Для краткости — «Банк». Теперь я его тоже так называю. «Азитромицин». «Гентамицин». «Клиндамицин».
И еще «Зигрис».
«Двадцать тысяч стоит», — сказала сегодня сестра, менявшая капельницу.
Вам хочется знать, как это получилось.
Джону тоже хотелось.
Ведь абсолютно здоровая женщина.
Только замуж успели выдать.
Незадолго до Рождества позвонила, что нездоровится. Врач сказал — грипп. Постель, больше жидкости. Снимок делать не стали. Через три дня резкое ухудшение. Пульс больше 150, лейкоциты почти на нуле. Отвезли на «скорой» в реанимацию с подозрением на атипичную пневмонию. К утру уже оба легких поражены, требуется интубация, падает давление, септический шок…
Звонит телефон. Линн Несбит. Непонятно откуда, но она уже знает и выехала.
Все происходит слишком быстро.
Надо посоветоваться с Джоном. Я ничего не делаю, не посоветовавшись с Джоном. Не потому, что считаю его умнее. Он тоже не считает меня умнее. Просто мы друг друту полностью доверяем. Он блюдет мои интересы, я — его. В любой ситуации. Многие убеждены, что мы с ним соперничаем, поскольку оба писатели. Никогда не понимала этой логики. Видимо, у большинства людей превратное представление о браке.
Когда приезжает Линн, мы не сидим в той части гостиной, где на полу по-прежнему кровь, и шприцы, и электроды от ЭКГ.