Дядюра уже закончила мыться, но продолжала плескаться под душем, с торжеством поглядывая на, приплясывавшую перед ней, намыленную Жанку и других девчонок, которых подруги Тоньки выгнали из кабинок. Вдоволь потешив своё самолюбие, она наконец царственно вышла, небрежно бросив при этом:
— Ладно, заходите, кто хочет.
Торжественность момента оказалась несколько смазана тем, что при этом Натаха поскользнулась на мокром полу и чуть было не загремела на глазах у столпившихся одногруппниц. Она судорожно взмахнула руками, словно собираясь взлететь, выгнулась в одну, а затем в другую сторону и чудом удержала равновесие, ухватившись за край оказавшегося рядом умывальника. Кто-то из девчонок громко хихикнул, но тут же замолчал, опасаясь получить по шее.
Дядюра сделала вид, что ничего не услышала, но багровая краска расползлась по её щекам, стекая вниз, на грудь, неровным полукругом. Она осторожно шагнула раз, затем второй по направлению к Тоньке, которая намыливала мочалку, с усмешкой глядя на неё. По лицу Натахи было видно, что она мучительно ищет, что могло бы отвлечь внимание присутствующих от сцены, которая выставила её в смешном виде.
— А у нас пришлая есть! — вдруг непривычным для себя тонким голосом выпалила она Потеряхиной.
— Да? — без особого интереса подняла, густые по-мужски, брови Тонька. — Ну, и как она?
— Чмо чмом, — с видимым удовольствием сообщила Дядюра. — Маменькина дочка.
— Вы её уже встретили как полагается?
— Уже, — подтвердила Натаха, приходя в себя. — Но, ещё не по полной программе.
— Чё это вы так? — удивилась Потеряхина. — А ну, давай её сюда.
Дядюра приосанилась, повела выпуклыми глазами по сторонам, выхватила взглядом новенькую, склонившуюся над дальним рукомойником, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания, ухмыльнулась, показав дырку во рту, там, где выпал молочный зуб, и громко крикнула:
— Эй, Чума! Быстро сюда.
Новенькая вздрогнула, будто её стеганули хлыстом, втянула голову в плечи и начала преувеличенно усердно намыливать руки.
— Не слушает, — объявила Потеряхиной Наташка. — Учу-учу её, а она не слушает.
— Значит, плохо учишь, — лениво процедила Тонька, в глазах которой загорелся зловещий огонёк интереса.
— Во, сейчас цирк начнётся, — тихонько произнесла стоявшая рядом с Птицей Катя Волошина.
Птица не ответила. Краем уха она прислушивалась к происходящему, но занята была куда более важным делом — аккуратно, так, чтобы не просыпать ни крошки, развязывала кулёчек, в котором находились две столовые ложки стирального порошка «Гала», сэкономленных ею во время вчерашнего вечернего мытья панелей.