— это все, что можно ожидать в ближайшем будущем. Вот почему я настаиваю на Вашем прибытии во Францию: уважение, настоящее преклонение перед Вашим гением, которое здесь столь распространено, вера в Вашу мудрость — все это залог того, что Вас внимательно выслушают.
Пожалуйста, передайте бригадному генералу Бенедикту Арнольду, что я отношусь к нему с уважением и любовью. Я с радостью узнал, что он уже поправился, ведь мы вместе лежали в полевом госпитале после битвы при Квебеке. Можете поблагодарить его за то, что он признал меня инвалидом, и сообщите ему, что до тех пор, пока я не пришлю ему крепкую палку из дерева пекана, такую, какой он, помнится, пользовался, он может считать, что я совершенно здоров, каким я сейчас себя чувствую, и от всего сердца надеюсь, что он чувствует себя так же.
Мне остается еще раз, сэр, просить Вас оказать Франции честь своим присутствием. В этом я преследую корыстную цель, ибо тогда у меня появится благоприятная возможность еще раз побеседовать с одним из умнейших людей, каких мне выпала честь знать. До встречи, и надеюсь, что она произойдет весьма скоро.
Остаюсь Вашим верным и преданным слугой,
Жюль Ролле де Шерси де Мирандола».
Жизнь в Мирандоле после отъезда Виктора не сулила Вивиан изменений к лучшему, несмотря на усилия тети относиться к ней с большей добротой и пониманием. У Онорины теплилась надежда, что Вивиан и ее опекун в конце концов поладят, совершая совместные прогулки по округе. Однако никто из них обоих не разделял ее мнения.
Однажды, когда выбирали на конюшне лошадей, взгляд Жюля остановился на санях, которые хранились в каретном сарае, и он поинтересовался, пользовались ли ими ее родители. Вивиан удивилась, ибо он впервые спросил ее о них. Она на мгновение задумалась, затем ответила, что помнит, как еще маленькой девочкой каталась на них вместе с матерью. Больше он ничего не сказал.
Затем прошлое снова встало перед ними. Это случилось в полулье от шато, когда они подъехали к крутому склону над ржаным полем, откуда верховая тропа спускалась к ручью, перекрытому узким деревянным мостом. Вместо того чтобы поехать по тропе, Вивиан тут же повернула в сторону и начала объезжать поле. Дядя громко спросил, куда она едет, и девушка неохотно ответила:
— Я никогда не спускаюсь здесь, после того как произошел несчастный случай.
Он резко остановил лошадь и спросил, что она имеет в виду.
Вивиан предпочла бы не давать никаких объяснений, ибо ей стало обидно, что он не знает подробностей, которые легко мог узнать от слуг, если бы проявил к этой теме хоть малейший интерес. Однако она была обязана рассказать ему все, и ей удалось собраться с духом. Может, эта история причинит ему хоть частичку той боли, которую испытала она. Коротко Вивиан поведала о последних минутах жизни отца: как он спускался по холму, как его кобыла не пожелала пересекать мостик, как он заставил ее это сделать, одна ее нога застряла меж досками мостика — и его сбросило из седла прямо в ручей, на камни. Отец ее умер мгновенно. Вивиан заметила, как дядя вздрогнул.