– Простите… кто вы? Я даже не знаю, как вас зовут… И чего вы хотите?
Обнорский смутился и полез в карман за своим удостоверением.
– Извините… Наверное, с этого начать нужно было… Я журналист… А с Юрием Александровичем я познакомился, когда интервью с ним делал. Может быть, читали? «Юрка Барон».
– Да, конечно… – горько улыбнулась Ирина Васильевна. – Так, значит, Серегин – это вы… Спасибо вам… Вы очень хорошо про Юру написали… Он таким и был. Спасибо… Я когда статью вашу прочитала, даже сама хотела вас найти…
Она резко зажмурилась, а потом запрокинула голову назад, останавливая новые слезы. Серегин, закусив губу, отвернулся и сказал глухо:
– Ирина Васильевна… Я понимаю, вам тяжело… Но есть дело, которое мы должны с вами сделать… Я об «Эгине»… Ее надо вернуть туда, где ей и положено быть… Этого хотел и Юрий Александрович… Вы поможете мне?
– Конечно… – Она снова промокнула глаза платочком. – Я и сама… Просто я не знаю, что делать… А Юра предупреждал, что за этой картиной охотятся очень страшные люди, которые не остановятся ни перед чем… Вы это понимаете?
– Я это очень хорошо понимаю, – ответил Обнорский. – Может быть, даже слишком хорошо…
– Так что же вы предлагаете? – Ирина Васильевна постаралась взять себя в руки и теперь смотрела на Андрея с надеждой, с верой, что он действительно знает выход из тупика, в котором она оказалась.
– Что предлагаю? – Специально разработанного плана у Серегина не было. – Я так понимаю, что «Эгина» в Питере?
– Да, – кивнула Гордеева. – У меня на даче, в Соснове…
– И вы не побоялись ее там оставить? – удивился Обнорский.
– Юра считал, что там она будет в наибольшей безопасности… Кому придет в голову ее там искать… Ну и он еще дополнительные меры безопасности предпринял… Чтобы чужой взять не мог…
– Хорошо, – кивнул Андрей. – Вы когда в Питер возвращаетесь?
– Сегодня уезжаю. Завтра мне с утра на работу обязательно нужно. – Гордеева вздохнула – словно всхлипнула. – У меня теперь ничего, кроме работы, и не осталось.
Обнорскому очень хотелось сказать этой разбитой горем немолодой женщине что-то утешительное, но он по опыту знал, что в такой ситуации у человека может запросто начаться истерика, поэтому и говорить начал достаточно сухо и деловито:
– Стало быть, так… Я к вечеру в пятницу тоже постараюсь в Питере быть… А утром мы с вами поедем к вам на дачу и заберем «Эгину». Поедем порознь, вы мне сейчас адрес дадите… Потом вернемся – и сразу ко мне в редакцию, в «Лениздат»… Черт, мы по субботам не работаем… Но это не важно, там я сразу обзваниваю всю городскую прессу – и мы устраиваем большую пресс-конференцию… С телевидения приедут, с радио… И в милицию сразу звоним… Тогда уже ни у кого ничего замять не получится – слишком много свидетелей будет… Есть, правда, вариант, что у вас небольшие проблемы начнутся: при желании на вас навесить укрывательство краденого можно… Но, я думаю, мы вас отобьем, ведь преступного-то умысла у вас не было…