– Катя, добрый день! Это Глеб из Дома с химерами. Помните меня?
– Конечно! – обрадовалась я. – Вы еще там?
– Не знаю. В данный момент я в «Детинце». Приходите, Катя, пожалуйста, если вам больше нечего делать. Я очень хочу вас видеть.
– У вас все в порядке?
Голос его мне не понравился. Мне показалось, что артист пьян.
– Ну… почти. Придете?
– Приду. Ждите.
– Жду! – Он обрадовался. – Вы, Катя, действуете на меня как живительный бальзам, честное слово! Я хочу убедиться, что не сошел с ума.
Глеб Кочубей… Какой-то неприкаянный и бесприютный, без семьи, одинокий, в страшноватом Доме с химерами. Красив как жиголо на рекламе пенки для бритья, со своими синими глазами и черными блестящими волосами, в испано-карибском духе. Даже легкомысленный Петя Жабик сбежал оттуда, увидев висельника. Петя звал его к себе, а Глеб отказался. Почему? Мне вдруг показалось, что Глеб… как бы это объяснить подоходчивее… как бы странно это ни прозвучало, получает удовольствие от того, что там происходит! Все это выбивает его из рутины и безрадостных мыслей о собственном месте под солнцем. О каком месте под солнцем может идти речь, когда тут такая чертовщина! Возможно, он и сам этого не понимает. И еще Голос…
Говорят, человек, увидевший то, чего не может объяснить, тут же это забывает – его психика включает предохранители. И кто знает, как много странных вещей мы видели за всю свою жизнь. Видели и забыли. Этот Дом с химерами – он как наркотик: пугающие видения, чувство опасности, страх, адреналин… Так и тянет попробовать еще раз. И почему-то ничего не забывается – Жабик до сих пор вспоминает своего висельника.
…Глеб поднялся мне навстречу – я едва различила его в полутемном зале. Выглядел он плохо. Щетина, синева под глазами, воспаленные красные веки. У его столика стояла большая спортивная сумка.
– Спасибо, Катя! Извините, что я позвонил. Мне кажется, вы единственный трезвый человек среди всех моих здешних знакомых. Я имею в виду, с трезвой головой. Хотите кофе? Или коньяк?
– Глеб, вы завтракали? – Я скользнула взглядом по чашке кофе и крохотному графинчику коньяка.
– Не хочется.
– Я тоже не завтракала. У них тут есть блины с грибами, давайте? Я не могу одна.
Еще как могу! Но как по-другому убедить его, что нужно проглотить хоть что-нибудь? Я видела, что он колеблется.
– Как ваш Голос? – спросила я. – Вы еще в «Приюте»?
– Да, наверное. Голос? Нормально… – сказал он неуверенно, быстро взглядывая на меня и тут же отводя глаза.
– Глеб, что случилось?
– Понимаете, я даже не знаю, как сказать… Вчера весь день в «Приюте» были гости, сочиняли планы спасения тонущего, привлечения общественности, вплоть до скандала, шествий в костюмах и пикетов. Одним словом, шум, гам, толпа. Были все наши и двое новеньких: философ Федор Алексеев – нестандартный персонаж с очень странными идеями, и еще один человек из музея, это он написал статью…